Никогда не сдавайся

Мэтт стоит лицом к лицу со своим братом, заставляя Миху пойти на попятную. Я знаю, Миха никогда бы не ударил своего брата, но сейчас он не может мыслить ясно. Я боюсь, что Мэтт получит удар в лицо. "Пожалуйста, послушай Мэтта", — тихо молюсь я.

Сейчас Мэтт единственный зрелый человек – голос разума, наконец.

К сожалению, Миха вообще не слышит брата, когда отталкивает его.

— К ЧЁРТУ ЭТО, я хочу знать, почему, чёрт побери, я никогда об этом не знал? Зачем скрывать это от меня, Эльза?

Он не останавливается, лишь продолжает вырываться и не успокаивается ни на секунду, чтобы выслушать меня. Я знала, что он будет обижен, но не на меня. Если бы он только на секунду отступил и вздохнул. Но нет, он кричит на моих родителей, он кричит в небо... и снова орёт на меня.

Расстроенная, обиженная и с каждой минутой чувствующая всё больше отвращения, я позволяю ему делать это. А что мне теперь терять? Все они подталкивают меня к моей точке плавления. Гнев Михи неуместен, он должен быть направлен на моих родителей, а не на меня.

— Ты разыгрываешь меня! Серьёзно?

Держа руки поднятыми, я даже не знаю, что сейчас с ним делать. Эти его придирки ко мне просто смешны.

— Да, — на этот раз он понижает свой крик до снисходительного вопля. — Полагаю, да.

Его тело немного расслабляется, когда он опускает свои плечи. Мэтт стоит рядом с ним, а мои родители всё ещё на крыльце, молчат, но смотрят так самодовольно. Их лица лишены какого-либо сострадания.

Опустив свои плечи, я плотно закрываю глаза, снова борясь с причиняемой мне острой болью.

— Ты уехал, Миха. Я не имела ни малейшего представления о твоём местоположении. И узнала я лишь после того, как ты оставил меня. После того, как ты порвал со мной.

Открыв глаза, я умоляю его о понимании. Моё горло болит от всех этих криков.

Уверена, что соседи уже пришли посмотреть, что же происходит у Уинтерсов дома.

Мой палец сильно дрожит, когда я поднимаю его прямо к груди Михи. Мы стоим близко друг к другу, но я всё же оставляю некоторое пространство между нами. Момент, которого я всегда боялась, разыгрывается прямо у меня на глазах. Мои родители здесь, Миха в ярости, а бедный Мэтт выглядит чертовски озадаченным. Если бы я просто могла пожелать себе убраться отсюда.

Он делает два шага назад.

— Ну же, Эльза, ты могла бы сказать Мэтту или моим родителям.

На этот раз его лицо и тело кажутся истощёнными. Скрестив руки, сейчас он производит впечатление, будто уже контролирует свои эмоции.

Более спокойная его часть гораздо приятнее, чем крики сумасшедшего пару минут тому назад, но в его голосе всё ещё присутствует мрачная резкость.

Хриплый голос моего отца пугает всех нас.

— Послушай, парень, ты обрюхатил мою девочку и сбежал. Как, чёрт побери, я позволил бы ей опозорить себя или нас таким сообщением?

Неприязнь моего отца к Михе поднимает свою уродливую голову, он даже говорит ему, как сильно я опозорила их. Ох!

Спокойное поведение Мэтта внезапно исчезает, и он начинает ругаться и пинать траву. Он в недоумении. Одно дело узнать, что у него есть племянник, но услышать от моих родителей об их истинных чувствах ко мне само по себе пугает. Он пытается отдышаться, положив руки себе на колени. Это потрясает его до глубины души.

Миха подходит к моему отцу, утрачивая спокойный настрой и уступая место изумлению.

— Вы серьёзно? Речь шла о моём ребёнке, не говоря уже о вашей дочери. Я любил её, она была всем для меня! — невозмутимо говорит он.

Не отступая, мой отец наносит ответный удар:

— Забавный способ показать это.

Он "заводит" Миху, жаль, что он не может просто заткнуться, чёрт побери. Я бы не стала обвинять Миху за то, что он накинется на старика-отца.

— Ага, — говорит Миха и спрашивает его,— Вы полагаете, что знаете меня и то, что я должен был делать? Нет, не знаете.

Он поворачивается всем своим телом, взгляд Михи, пойманный мной, чертовски пугает меня. Как будто он только что съел что-то кислое.

— Итак, Эльза, ты избавилась от моего ребёнка... ты сделала аборт?

Я замираю, не зная, обижена я или контужена.

Я крайне ошарашена. Меня тошнит. Я падаю на колени, как будто из меня выбили весь воздух. Моя грудь сжимается, когда я хватаюсь за горло, с трудом пытаясь дышать.

— ЧТО, ты думаешь, я сделала аборт?

Эта мысль настолько омерзительна, что я ощущаю её вкус в глубине своего горла. Он полагает, что именно это я и сделала. Так и должно быть, потому что взгляд, который он посылает мне, говорит обо всём. Его гнев вызван тем, что он думает, будто я избавилась от его ребёнка. Из всех вещей эта самая низкая, которая когда-либо случалась. Потерять Миху, отказаться от Майкла – ничто из этого не сравниться с тем, что я чувствую прямо сейчас. Это низко.