Никогда_не... (СИ)

Я вскакиваю резко, не до конца понимая, где нахожусь и что происходит, но ощущая одно — на меня кто-то очень внимательно смотрит.

Оказывается, это целых две пары глаз. Одни — блеклые, неясного цвета, который стерло время, а вторые — нечеловеческие, ореховые, с горизонтальным зрачком, который обычно рисуют в комиксах у всяких демонических существ.

И сейчас я вижу их перед собой — демонические глаза и глаза, повидавшие так много, что это утомило их, и они утратили остроту. Поэтому их обладательница так недобро жмурится — то ли от недовольства тем, что видит, то ли от того, что, наоборот, хочет рассмотреть все получше.

— Блядына, — слышу я спокойный, констатирующий факт голос и, окончательно придя в себя после стремительного пробуждения, а вижу неопределённого возраста бабулю с козлом на привязи, упруго перестукивающим копытцами по мелким камням.

— Не, я не поняла. Вам шо тут, медом помазано? — в ее глазах при этом читается искреннее удивление. Да я и сама удивлена. Вместо того, чтобы заночевать в машине или того лучше — на удобной кровати дома, мы с Артуром отключились здесь, укутавшись в одно одеяло на жесткой земле.

Чёрт! Артур! А вдруг… понимаю, что эта мысль больше похожа на паранойю, но… Это же маленький город, здесь все друг друга знают. А вдруг и она — эта бабулечка тоже? Или, может, козел?

Ловлю себя на том, что в голове творится абсолютная каша, и наклоняясь вбок, заслоняю Артура собой, параллельно стараясь накинуть свободный угол пледа ему на лицо. Он в ответ на это тихо стонет во сне и одним движением сбрасывает покрывало.

— Совисти у вас нэмае. Раньше хоть в кущах злыгалысь, а щас — отут, на открытому мести, — бабуля обличительно показывает на пустырь вокруг нас, не заполненный, к счастью, больше никем. — Стыдоба, — подводит итог она. — И дэ оцэ ваша совисть? Дэ совисть, я спрашую?

В эту самую секунду неожиданно просыпается Артур — я чувствую движение за спиной и рукой пытаюсь уложить его назад, чтобы не привлекал внимание. Если уж так сложилось, пусть единственной блядыной здесь буду я.

Но он совсем не понимает, не ловит мои знаки — и через секунду поднимается с земли, касаясь грудью моей спины. И все это для того, чтобы увидеть их — странную бабулечку и меланхоличного козла.

Может быть, это даже брат почившего Антошки, думаю я, не замечая, как в моей голове сами по себе складываются строки:

Жили у бабуси

Два простых козлёнка

Один серый

Другой белый,

Будущий АНТОШКА.

Начинаю истерично всхрюкивать, пытаясь сдержать смех, и в эту самую секунду слышу от Артура:

— Опа. А вы что тут делаете? Здрасьте.

Он что, поздоровался с ней? Он знает эту бабулечку?

К счастью, подслеповатая женщина не узнаёт его в ответ. По крайней мере, сразу.

— Здрасьте, здрасьте, свою сраку покрасьте, — ворчит она, придерживая козла, который, заскучав, стоя на месте, начинает стремиться по склону куда-то вверх. И тут же награждает Артура его собственным прозвищем:

— Поблядун! А ну тикай! Тикай отсюда! Тут скоро диты прыйдуть, а вы голи! Стыдоба!

И, разворачиваясь к нам спиной, удаляется восвояси, ведомая гордым козлом.

Дважды нам напоминать не надо. Мы вскакиваем на ноги и начинаем стремительно собираться. Оглядываясь, ищу на камнях свои смарт часы, куда-то улетевшие из-за вечных напоминаний «Ваш пульс повысился до граничного уровня, вы сейчас тренируетесь?», нахожу, разблокирую и вижу время на циферблате — не самое катастрофическое. Всего лишь пять тридцать утра. Поэтому больше никого нет на пляже — солнце встает очень рано, как всегда бывает в середине лета, и единственными, кто выходит на прогулки в такую рань, чаще всего бывают бабулечки, страдающие бессонницей.

Как хорошо, что это она нас нашла, а не, скажем, знакомые Артура, часов эдак в восемь, выбравшиеся с утра позагорать. Или того хуже — подростки, которые собираются на сегодняшний…

Бог ты мой! Сегодня же наш с Вэлом флешмоб! Благо, до него еще полдня, успею привести себя в порядок.

Мы продолжаем наши сборы так слаженно, как будто проходили специальную подготовку. И это не может не веселить, несмотря на напряжённость, все еще не отпустившую после такого необычного пробуждения.

Но яркое предыюльское солнце и свежее утро берут своё — побросав вещи в багажник и открыв дверцы машины — он со своей стороны, а я — со своей, мы начинаем смеяться в два голоса, не говоря больше ни слова.

Артур сегодня более сосредоточен, а я прямо таки-повисаю на дверце, хохоча и уткнувшись в неё лицом — в какие еще фантасмагорические ситуации мы попадём за то недолгое время, что осталось нам здесь?

В моей жизни было много всякого — такого, что иногда трудно описать словами и не каждый поверит. Но никогда еще, абсолютно никогда меня не будил живой козел своим немигающим взглядом. Расскажу об этом сегодня его мертвому собрату, висящему у меня на стене.

И, уже взяв себя в руки, приземляясь на переднее сиденье, слышу в открытую дверь голос той же бабулечки — выгуливая козла, она снова находит нас и приближается к нашей машине, перекрывая ей выезд.