Никогда не смотри через левое плечо

Все мое детство было полно рассказов о Византии, этом кровожадном звере, лениво раскинувшемся на Востоке. Само становление ее произошло на осквернении священной гостии. Что же можно было ожидать от такой церкви и ее патриархов? Ходили слухи, как «кафолические христиане» силой насаждали свои богомерзкие ритуалы и силой обращали в свою веру каждого, кто попадался им на пути. Говорили, что дальше на Восток уже невозможно встретить католика, и изящные строгие кресты на храмах заменены пышными варварскими подобиями.

Изо всех войн, когда-либо потрясавших человечество, религиозные оказывались самыми кровавыми и долгими. А внутриконфессиональные войны вообще становились вечными. Теперь я уже могу сказать, что коснулся вечности, познакомился с ней. И с позиции своей долгой жизни я утверждаю – война между христианами и христианами никогда не закончится.

Едва мне исполнилось двадцать лет, как вспышка неизвестной болезни унесла половину жителей деревни, среди них – моих родителей и единственную сестру Агнеш. Старики говорили, что это проклятие. Думаю, они были не правы. Всем известно, что проклятие – это черная смерть, или оспа, а эта болезнь начиналась с насморка, как при простуде, а потом все тело охватывало огнем, и человек умирал в бреду, не приходя в сознание. Впрочем, многие выздоравливали сами по себе и во второй раз уже не заболевали. Мне повезло, я вовсе избежал этого испытания, но остался один. Вот тогда-то и потянуло меня в Рим за папским благословением.

Я не знаю, в какой момент мне пришла в голову мысль о необходимости этого благословения. Возможно, потому что я остался один, и уже ничто меня держало в родных краях. Может быть, так маскировалось мое желание посмотреть мир, увидеть своими глазами все его тайны, и чем черт не шутит, раскрыть парочку из них? Но эта мысль крепла и укоренялась в душе, становясь с каждым годом все сильнее, и вскоре все мои мечты и разговоры были только о солнечной Италии, прекрасном древнем Риме и папском благословении. Однако мне постоянно что-то мешало отправиться в путешествие. То огромный урожай винограда, который следовало собрать и переработать – в тот год виноградники принесли мне целое состояние. То рука, которую я сломал совершенно неожиданно и нелепо, упав с лестницы, когда чинил крышу. Словно не мытьем, так катаньем фортуна старалась предотвратить мое путешествие в Рим. Но, похоже, даже судьба не может удержать молодого человека, который бредит дальними странами и путешествиями. Скажу честно, втайне я решил вообще больше никогда не возвращаться в родную деревню. Благодаря своим способностям, я надеялся неплохо устроиться в Италии или во Франции. Понимаю, что это были наивные мечты. Конечно, я умел читать и писать, но и только. Никаких специальных или глубоких знаний у меня не было, я умел лишь выращивать виноград и делать из него вино. Я знал только венгерский и совсем не представлял, как буду объясняться с французами или итальянцами. Впрочем, тогда эти проблемы казались такими мелкими: ведь меня звала дорога, и маячили вдали, словно путеводные звезды, высокие шпили Рима и Флоренции.

Но только на восьмой год судьба, как видно, сжалилась надо мной и не учинила никаких препятствий. Я сетовал, что потерял столько времени, что мне уже двадцать восемь, и я далеко не молод, но ехать нужно было сейчас, либо уже никогда. Через два года наступала смена века, а вы знаете, что такая дата всегда чревата катаклизмами и катастрофами.

Я нанялся охранять торговый обоз, который следовал во Францию. В те времена большая часть Европы была покрыта непроходимыми лесами, в которых прятались разбойники. Я, конечно, не владел мечом. Крестьянский парень не имел права носить рыцарское оружие. Но зато я прекрасно обращался с длинным ножом, который всегда носил на поясе. Кроме того, из-за тяжелой физической работы я был довольно силен, хотя выглядел худощавым. В тот же обоз нанялся и мой единственный друг Дьюла, тоже решивший попытать счастья в других странах.

Если меня никто в деревне не удерживал, то у Дьюлы была сварливая жена Пирошка, из объятий которой он решил улизнуть. Кажется, Дьюла был готов прыгнуть в объятия к самому дьяволу, лишь бы оказаться подальше от вечных придирок и нападок жены.

Обоз стоял в получасе ходьбы от деревни и должен был тронуться ранним утром. Я подошел к дому Дьюлы и трижды просвистел условленную мелодию. Наконец он показался на пороге, полностью одетый и вооруженный. Кроме ножа на поясе, он держал в руках устрашающего вида дубину, с толстого конца утыканную железными шипами. Эту нелепую штуковину он сделал сам и гордо именовал ее палицей. Тяжести она была необыкновенной. Ну, так и Дьюла обладал огромной силой на зависть всем мужчинам деревни. Он мог бы и голыми руками запросто свернуть шею любому разбойнику. Как медведь, вставший на задние лапы, Дьюла выглядел свирепым и могучим. Несмотря на устрашающую внешность, сам по себе он был обычным деревенским парнем – простоватым и наивным.