Никогда не угаснет

На следующем уроке была химия, но никому, конечно, не шли в голову формулы. После уроков стихийно возникло собрание. Дети долго и взволнованно говорили о Вере. Что делать? Сейчас бежать к ней? А когда объявить ей благодарность? А может быть, лучше всего поместить письмо роты в «Красном школьнике»? В конце концов решили прежде всего посоветоваться с Симой и Рэмом.

Прямо из школы «святая троица» побежала к Симе. Девочки знали, что она сегодня на вечерней смене. Ни мамы Симиной, ни бабушки, ни сестричек дома не было. У Симы сидел Рэм. Даже забыв поздороваться, девочки влетели в комнату и одновременно затараторили. И все о разном. Соня о том, как плакала старушка, читая письмо от внука; Инка начала с воспоминаний о первом визите к Вере и о её маме — собеседнице бога; а Липа всё время перебивала подруг и сердилась:

— Вы не так рассказываете. Я расскажу короче.

— Всё? — улыбаясь, спросила Сима, когда девочки закончили свой сбивчивый рассказ. — Молодец бабушка Настя, что пришла к вам, вот молодец!

— Откуда ты знаешь, как зовут эту бабушку?

Инка, Липа и Соня удивлённо смотрели на Симу.

— Я ещё многое знаю. Вчера у меня была Вера.

— Вера была у тебя?

На лицах девочек было написано такое жгучее любопытство и нетерпение, что Сима не стала их мучить ожиданием.

— Раздевайтесь, садитесь. Я вам всё расскажу.

Сима не зажгла света, так было уютнее. В неясных сумерках предметы постепенно теряли свои грани. Девочки уселись на кушетке. Обнявшись и неровно дыша, они слушали рассказ о Вере Рябчук.

Родители девочки умерли в двадцать втором году от голода. Она осталась у бабушки. Жили они в селе. Трудно, голодно жили. Варили горький бурьян курай и этим питались. Несмотря на голод, Вера училась, дошла до пятой группы.

Два года назад приехала в село к своей родственнице некая Марфа. Она искала девочку в прислуги. Ей порекомендовали Веру. Взяв девочку за подбородок, Марфа сказала:

— В городе будешь жить. Платье тебе справлю…

— А учиться? — спросила Вера.

Марфа пообещала, что Вера будет учиться в школе.

— Только никто не должен знать, что ты прислуга. Говори всем про меня — «это моя родная мама».

В тот же день Марфа повезла девочку в Киев, определила в школу. Тогда-то она и справила ей знаменитое чёрное платье из старой подкладки и подарила чёрный платок.

— Если узнаю, что с антихристами-пионерами связалась, — Марфа в упор посмотрела на девочку раскосыми глазами, — на улицу выгоню. Беспризорной будешь.

Скованная этой угрозой, жила Вера. Она боялась даже поднять глаза на товарищей. Как часто хотелось ей взять за руки весёлую хохотушку Липу и пробежаться с ней по коридору. Не раз хотелось поговорить с Инной Ивицкой — доброй и вдумчивой девочкой. Но чем больше Веру тянуло к детям, тем больше отдалялась она от них, принимая гордый и высокомерный вид.

«Не знайся с антихристами-пионерами. Выгоню на улицу — беспризорной станешь!» — всё звучал в её ушах голос Марфы.

Вера варила еду для свиней, мыла полы, стирала, приносила продукты. А готовили в доме много, потому что почти каждый день являлись гости. Приходил худой бритый человек с усами, высокая монашка Екатерина. Стол трещал от закусок и водки. Гости и хозяйка много пили и, охмелев, расхваливали монашку Екатерину… Какая она ловкая и умная… Как хитро замуровала в саду святой лавры ведро с драгоценностями. Не раз вспоминался сундук, тоже приобретённый благодаря необыкновенным талантам матушки Екатерины.

«Бритый-усатый» — как про себя прозвала Вера дядьку с усами — много раз посылал девочку за водкой и сельтерской водой. Обняв женщин, он пел противным пьяным голосом.

Поздно вечером, когда Марфа ложилась спать, девочка убирала со стола, мыла горы жирной посуды, а потом садилась за крохотным столом в чуланчике учить уроки. В пять часов утра её будила Марфа.

— Вставай, лодырька! — кричала она. — Иди вари свиньям есть.

С тяжёлой головой вставала Вера. Впрочем, выпадали иногда в жизни девочки и светлые денёчки. Это бывало тогда, когда Марфа с Екатериной уезжали. Вера ходила к соседям стирать, мыть полы. Её кормили, давали деньги. И вот наступал самый радостный момент её жизни. Зажав в руке деньги, Вера ходила по писчебумажным магазинам Киева. Долго, специально долго, чтобы продлить удовольствие, простаивала она перед стойкой.

— Дайте мне пять тетрадей в клетку. Только с глянцевитой бумагой и с полями, — гордо говорила девочка. — А теперь покажите картинки!

Перед ней ставили картонную коробку, и Вера выбирала картинки, предвкушая, как придёт домой, разложит на столе тетради, прикрепит к ним шёлковые ленточки. Однажды Вера возвращалась из магазина с покупками. На скамеечке у соседнего дома сидела старушка в клетчатом платке. Она смотрела на девочку добрыми, ласковыми глазами.

— Тетрадочки купила… Ой и хорошие тетрадочки! — заговорила старушка.

— У меня ещё и картинки есть, — сказала Вера и, присев рядом со старушкой, стала ей показывать свои розочки и фиалки. — Правда, красивые, бабушка?

— Красиво-красиво, внученька…

Старушка достала из кармана письмо.

— Прочитай мне, голубка. От внука это письмо. Неграмотная я.