Никогда не умирай дважды

В течение многих эпох Асклепий, гроссмейстер Бледных Змей, трудился, чтобы достичь этой стадии. Он служил под началом своего бога в качестве верховного жреца Настронда, будучи с рождения воспитан, чтобы служить вечному дракону, лорду Нидхоггу. Его преданность, заточенная веками, никогда не колебалась; лич принес бесчисленное множество жертв на алтарь своего учителя, погрузился в самые темные знания реальности и заглянул в бездну магии.

Даже когда боги и люди похоронили его город и убили его собратьев-культистов, лич никогда не терял надежды. Озиры были древними, но его учитель был вечен. Подобно змее, сбрасывающей кожу, он вернется, чтобы передать дар бессмертия всем. Асклепий пронес факел знания сквозь века; цари восставали и падали, но он оставался. Даже братство Бледных Змей было всего лишь последним воплощением жречества Настронда. Культ, поклоняющийся самому бессмертию, Великому Делу.

Теперь, пролетая над горящим городом Лайонесс, Асклепий знал, что время пришло. Последний шаг к завершению Великой Работы.

Эти жалкие поклонники Бедствия, глупцы, связанные судьбой… он смотрел на них сверху вниз, какими бы марионетками они ни были, неспособные освободиться от своих цепей. Он разрушил их мост, принес в жертву их лидеров Фианны, убил и оживил бесчисленное множество людей с помощью дара нежити. И все же они по глупости сожгли эти священные земли, на которых некогда стоял Настронд, прежде чем боги похоронили его.

Даже Один появился, чтобы испортить пейзаж, изо всех сил пытаясь сдержать огненного гиганта. Асклепий несколько восхищался его решимостью жить, но не мог вынести его эгоизма. Жизнь и нежить были дарами, предназначенными для всех, а не для небольшой элиты.

Бескорыстие. Это всегда было мотивацией лича. Великая любовь ко всем смертным существам, независимо от их происхождения. Независимо от жертвоприношений, его целью было принести пользу как можно большему числу людей.

Далеко-далеко от города он почувствовал, как вспыхнула сущность его темного хозяина. Сигнал к началу последнего ритуала.

Его новый бог оказал ему высшую честь. Возвестить о наступлении Века нежити и покончить с этой проклятой эрой смертных одним последним заклинанием.

Его филактерия, хранящаяся в соборе Настронда, будет в центре внимания. Асклепий проведет ритуал, отдав саму свою сущность, чтобы завершить Великую Работу. Точно так же, как он пожертвовал столькими людьми на алтаре знания, его нежизнь была лишь небольшой платой за это.

В каком-то смысле он, наконец, получит обещанное ему бессмертие.

“Да, пришло время!” — торжествующе пропел лич, направляя величайшее заклинание своего темного мастера, “Чтобы закончилась эпоха людей и богов… и началась эпоха нежити! Век, который никогда не кончается! Узрите наше Великое Дело, боги и смертные, и трепещите в благоговении!”

Когда он произнес заклинание, руны и символы, нарисованные под землей Лайонесса, засветились. Лейлинии Алкахеста, разбросанные бесчисленными группами, чтобы образовать круг, охватывающий весь город, активировались сразу.

[Ритуал Вечной Змеи] начат.

Его тело горело.

Она всегда горела, с того момента, как его рука вылезла из ведьминого костра, который сделали для него инквизиторы. Он не кричал; он только проклинал людей, которые убили его жену, и разрушил единственное место, которое он когда-либо мог назвать домом. И все же его самые горькие слова были обращены к королю Зигфриду, который с улыбкой наблюдал, как он умирает в огне. Он всегда видел в своем незаконнорожденном брате только угрозу своему ничтожному трону и был рад видеть, как тот превращается в пепел.

Нежизнь Медрота подпитывалась болью во многих отношениях, и не только в одном.

Повелитель Огня Суртр предоставил ему возможность отомстить, чтобы исполнить проклятие Асклепия на Авалоне и вероломной семье Медрота. Но Бедствие было суровым надсмотрщиком, который хотел, чтобы его чемпион никогда не забывал, за что он сражался. Пламя, которое подпитывало его, также напоминало Медроту о погребальном костре, день за днем.

Критическое состояние здоровья! Критическое состояние здоровья!

И все же даже пламя побледнело перед ядом Уолтера. Как будто крысы заживо пожирали его тело, медленно, мучительно. Он чувствовал, как яд проникает в самую его душу, отвратительная сила, утаскивающая его разум в вечную тьму.

Но сейчас все это не имело значения. Поиски Медрота подошли к концу.

Его шаги эхом отдавались в соборе Настронда, палач шагал к виселице. Земля задрожала, когда Лайонесс рухнул снаружи. Почерневший корень Иггдрасиля ждал его, подпитываемый загрязненными водами жизни.

Рыцарь Смерти узнал филактерию своего старого друга Асклепия в углу, пульсирующую сверхъестественной магией, и почувствовал легкое раскаяние при виде этого. Однако ничего такого, что могло бы изменить его решимость; пламя сожгло все сомнения много лет назад.