Никогда_не...

— А я взял и припёрся на выпускной, — шутит Артур.

— Да нет же, блин! Хорошо, что припёрся! Только вот видишь, что бывает, когда везде все слишком хорошо. Артур, ты же не понимаешь… — чувствуя, что меня несёт, продолжаю изливать на него поток откровений. — Ты просто не знаешь, что со мной творилось в первый день приезда! Я думала, это будет чертова ссылка, как тюремное заключение, я первый день еле пережила! Он тянулся и тянулся, бесконечно, понимаешь? Я думала, что загнусь тут! А потом… оно как-то закрутилось-понеслось… само. Сколько всего классного на меня свалилось… Нет, ну я, конечно, тоже на месте не сидела… — от нервов начинаю смеяться, глядя в его глаза — и в этот момент они тоже смеются.

— Короче, я так активно искала всякие контакты и возможность пообщаться, так хваталась за все предложения-приглашения, что вот… нахваталась… И получились такие накладки. И мне очень стыдно… вот.

— Слушай, так может, тогда виноват и я тоже? — успокаивающе проводя ладонями по моим рукам — от запястий до плечей, он словно снимает с них напряжение. — Ну, если совсем уж по-честному смотреть? С этими своими друзьями ты договорилась о встрече раньше. У каждого бывает путаница. У меня такое черте сколько раз было — поменялась какая-то ерунда, и все посыпалось, попробуй потом по-новому все спланируй. Все мы люди, Полин. Не волнуйся. Иди себе в гости, а я пока могу съездить поиграть. Только по времени давай договоримся — я тут могу сколько-угодно строить из себя доброго и понимающего. Но если ты загуляешь до утра — то сразу станет понятно, что я вру. И что я совсем не добрый. И не понимающий, как ты, наверное, сейчас думаешь.

Я опять улыбаюсь, чувствуя, как нежность и благодарность переполняют меня.

— Ты не ерунда, Артур, — только и могу сказать я. От волнения слова даются с трудом, и выходят какими-то по-дурацки сдавленными.

— В смысле? — не понимает он.

— Ты сказал — какая-то ерунда поменялась. Ты — не ерунда. И очень классно, что все так перепуталось. В жизни всегда так — как ни планируй, а все самое лучшее происходит только спонтанно.

Теперь уже он смущён, как я, и, опуская взгляд, коротко кивает в знак согласия со мной. Стараясь сдержать ещё один нервный смешок, замечаю про себя, что наш любимый режим «малолетки в гормональную бурю» опять включился. Нет, ну правда же. Такие до забавного нелепые и искренние реакции бывают только у подростков в период первой влюблённости. Тут же — взрослые люди, а туда же.

А, и ладно. Зато круто как.

— И, знаешь, если бы это были друзья — я бы перенесла встречу. Мне сейчас больше всего с тобой хочется побыть. Но это не просто знакомые из прошлого. Это как вторая семья. Вернее, даже первая. Не та, которая родительская, а которая настоящая. Там, где вырос, там где тебя любили и принимали. Вот их обидеть я не могу. Поэтому забегу к ним вечером на пару часов. И спасибо тебе, что помог мне это все решить.

Как хорошо, что эта щекотливая ситуация исправилась так быстро и легко. И что решение предложил сам Артур. И как только я расслабляюсь, понимая, что до вечернего выхода к Никишиным у нас ещё много времени, и что теперь все вопросы точно решены, как вдруг слышу его ответ.

И первые несколько секунд не верю собственным ушам:

— Отменись.

— Что? — переспрашиваю я, поражённая, во-первых, сменой тона, во-вторых, тем, какими цепкими становятся его пальцы, до этого расслабленно лежавшие на моих плечах.

— Отменись. Я передумал, — говорит он убеждённо, склоняясь ко мне и я вижу, что изменился не только его голос. Теперь он ещё и смотрит на меня так, как будто хочет загипнотизировать — прямо, пристально, резко.

— Артур, — встряхиваю головой, чтобы отогнать оцепенение, охватившее меня под его взглядом. — Ты с ума сошёл? Что значит «передумал»? Кажется, я объяснила тебе причины, и ты их, кажется, понял. Или мне действительно кажется?

— Ты… не понимаешь, — упрямо настаивает он, и меня это ещё больше обескураживает. Похоже, Артур действительно не шутил, когда пару минут назад говорил, что только кажется терпимым и понимающим. — Семейные посиделки — это не то же самое, что встречи с друзьями.

— Да что ты говоришь? — слышу, как в моих ответах проскальзывает сарказм, и это очень, очень плохой знак.

— Да, говорю, — чем больше я уклоняюсь от его напора, тем больше он его проявляет. — Это совсем другое. Ты не обойдёшься парой часов. Тебе сначала присядут на уши, так, что время пролетит незаметно, а потом — застолье. Тебя будут угощать, и говорить, чтоб не уходила, чтобы попробовала что-то ещё. А тебе будет неудобно отказаться — это же почти семья! Тебе сейчас неудобно позвонить и перенести встречу. А уйти, когда попросят остаться?