Никогда тебя не отпущу

Он хотел, чтобы я принесла ему обед? Неужели он решил, что, притворяясь, будто все нормально, он сделает это реальностью? Ему ведь и не нравилось, когда я приходила к нему на работу, и вообще, он мог пообедать где-нибудь или пойти домой. Сердце мое забилось, а в машине стало жарко и тесно. Я смотрела на телефон. Телефон снова пискнул.

«Линдси?»

Я не могла пошевелиться. Не могла ответить.

«Не делай этого».

Несколько минут царила тишина.

«Может, мне взять Софи на обед?»

Раньше он никогда не забирал ее из школы. Никогда не ходил с ней обедать. Он что-то задумал. Я схватила телефон трясущимися руками. Проклятье! «Буду через полчаса».

На участке кипела работа, шумела техника, повсюду расхаживали мужчины. Я искала среди рабочих знакомую фигуру Эндрю. Наконец я заметила его возле цементовоза. Дыхание снова перехватило, когда я приблизилась к нему. Не собирается ли он говорить со мной в офисе? Он стоял с каким-то работником, их белые каски сверкали на солнце.

Я подошла к нему.

– Эндрю?

Он взглянул на меня, сдвинул каску и вытер испарину с бровей.

– Привет, малышка. Минутку. Сейчас заливают фундамент бетоном. – Бочка цементовоза вращалась, и по желобу стекала серая жидкая масса. Он повернулся к собеседнику. – Каждый раз, когда льют бетон, я думаю о Джимми Хоффе[10].

Парень засмеялся:

– Ага! Он лежит где-то на подземной парковке.

– Да уж, заставляет задуматься, сколько погребено тел на рабочих участках. – Эндрю положил руку мне на плечи. – Вот как ты, детка, можешь избавиться от меня.

Я не могла двинуться с места, судорожно сжимая пакет с обедом для Эндрю. Другой мужчина улыбался, хотя выглядел смущенно. Он смотрел на меня. Мне отшутиться? Не обращать внимания?

– Не глупи, – сказала я. – Я не собираюсь пачкать руки.

Они оба рассмеялись, но я слышала напряженность в голосе Эндрю. Он был в ярости.

– Так это просто, – сказал Эндрю. – Просто толкнешь меня, а ребята зальют сверху бетоном, и никто ничего не узнает.

Он удерживал меня над самым краем желоба. Я вцепилась в него. Если бы он отпустил меня, я бы упала.

– Эндрю! – закричала я.

Он привлек меня к себе, крепко обнял и прижался ко мне щекой.

– Эй, расслабься. Я просто дурачусь.

Тот мужчина все еще смеялся. Он думал, что это продолжение шутки, что мы с Эндрю так развлекаемся. Эндрю прижался губами к моим губам, и я вынуждена была ответить на его поцелуй, наблюдая через его плечо, как мужчина отвернулся, покраснев.

Эндрю наконец отпустил меня и взял контейнер с обедом.

– Спасибо. – Он вынул бутерброд. – С говядиной. Мои любимые.

Отхватив большой кусок, он жевал его, снова сосредоточив все свое внимание на цементовозе. Мужчина теперь перешел на другую сторону и разговаривал с водителем машины. Я посмотрела на Эндрю. На лице его читалось холодное равнодушие.

– Увидимся дома, дорогая. – И он ушел.

Глава 10. Линдси

Декабрь 2016 г.

Когда я в понедельник вечером прихожу на встречу группы поддержки, несколько женщин уже молча сидят в креслах, глядя на свои ноги или руки, пока другие толпятся вокруг кофемашины, разговаривая о погоде. Я беру кофе и нахожу себе место.

Встреча начинается, как обычно. Мы рассказываем, как провели неделю, как справляемся. Эта комната так знакома мне: кирпичные стены церковного подвала, за окном – дождь; здесь витает кислый запах плесени и влажных волос. Я чувствую, как проходит дискомфорт в животе, и радуюсь тому, что заставила себя выйти из теплого дома.

Сегодня есть несколько новеньких, в их глазах все еще заметно недавнее потрясение, они сидят напряженные, в верхней одежде. Одна из новеньких – очевидно, крашеная брюнетка, ей где-то между двадцатью и тридцатью. Ловлю ее взгляд у двери: она как будто хочет убежать. Я улыбаюсь, чтобы ее успокоить, она заливается краской, но все же возвращается на свое место.

Мы с Дженни познакомились на первом собрании, когда я только переехала в Догвуд-Бэй. Я никогда раньше не посещала группы поддержки и не знала, что говорить. Я тогда села в углу, лицо у меня горело, в животе бурчало. Блондинка с кудрявыми волосами, влажными от дождя и пахнущими лавандовым шампунем, уселась рядом со мной и протянула мне чашку черного кофе.

– Кофе ужасен, но помогает, – сказала она, тепло улыбнувшись.

Испуганная, я пробормотала «спасибо» и взяла у нее чашку. Я не привыкла бывать в обществе без Эндрю или свободно разговаривать с теми, с кем хотелось, и в глубине души я не верила, что имею отношение к этой группе, но мне понравился озорной блеск в ее глазах, ее нелепые очки, пожалуй, шире лица, ее ярко-голубые резиновые сапоги.

Я сделала глоток и поморщилась:

– Я не смогу уснуть.

– Ой, не думаю, что кто-либо из нас хорошо спит. – Она посмотрела на свою чашку. – Чернее этого кофе только сердце моего бывшего мужа.

Меня удивил ее иронический тон. В ее голосе не было ни обиды, ни стыда. В нем звучал гнев. Я поняла тогда, что устала ходить с опущенной головой, устала чувствовать себя виноватой. Я тоже была в ярости.

– Крепче этого кофе только власть моего бывшего над моей жизнью, – сказала я. – Их обоих нужно спустить в унитаз.