Никогда тебя не забуду (СИ)

— Дочь, какая ты красивая! — умиляется мама. — Молодец, что прислушиваешься к моим советам. Как отреагировал? Рассказывай давай, — шепчет на ухо и берет меня под локоть.

— Никак, — произнесла с явным раздражением. Столько времени было потрачено на сборы…

— Как это? — Смотрит на меня с недоумением.

— А вот так! Поинтересовался только, к чему такой марафет навела. — Присаживаюсь за стол и расправляю складки на платье.

Мама выдохнула и сморщила нос.

— Он, может, не по девочкам? — предположила вдруг она, присаживаясь ко мне.

— Да нет, просто я и впрямь не в его вкусе. Смирись. — Усмехаюсь вслух своим домыслам, приступая к трапезе.

Взгляд матери стал грустным и задумчивым. Зеленые глаза внимательно смотрели на меня, но сквозь ее непонимание я видела и другое — досаду, которую она выражала нервным перебиранием пальцами по столешнице.

— Нужно что-то с этим делать.

— Мам, пусть уже будет так, как есть. Я бегать за своим пока еще женихом не собираюсь.

— Анфиса… — зло сверкнув глазами, протянула мое имя родительница. Да так, как будто лезвием ножа прошлась по коже. Противно.

— Я все помню, не начинай, — успокаиваю ее, насаживая на вилку очередной нежный кусочек отбивной.

— Не скучали? — интересуется отец, возвращаясь к нам.

На его лице читается беспокойство. Глаза открыты и напряжены, верхние веки подняты, а нижние растянуты. Губы похожи на одну тонкую полоску. Разговор у них был явно один из неприятных.

Ринат же выглядел раздраженным. Тяжелые желваки ходили на суровом лице мужчины, а глаза потемнели.

Он присел за стол по другую сторону от меня.

— Скучали, — мило щебечет мама и ведет отца на противоположную сторону стола.

— Что-то случилось? — спрашиваю прямо, кидая взгляд то на Рината, то на отца. — Вы оба напряжены.

— Все хорошо, — уверяет Ринат и кладет свою ладонь поверх моей. Все тело пронзила неожиданная сладкая дрожь, приятная волна прокатилась от макушки до пяток. Кто бы мог подумать, что простой жест может вызвать столько эмоций.

Пытаюсь подавить внутреннее удивление, но вот смущение никуда не уходит. Уверена, что мои щеки приобрели розовый оттенок. Чувствую себя не в своей тарелке. Очень неуютно. Я еложу по стулу, словно пытаюсь унять те чувства, что во мне возродились.

— Ты в порядке? — шепчет мне на ухо Ринат. Его дыхание приятно ласкает кожу, вызывая новый прилив мелкой дрожи.

Еще больше удивляюсь его поведению. Лицо мужчины сейчас выглядит абсолютно спокойным.

— Я — да, а ты? — Слегка отстраняюсь и забираю свою ладонь из-под его руки.

Родители очень увлеченно о чем-то беседуют и на нас в данный момент внимания не обращают.

— Мне послышалась нотка сарказма в твоем голосе? — усмехается уголком губ.

— Нисколько. Просто твое поведение немного странное сейчас. Не находишь? — Закидываю в рот еще один кусочек сочного мяса.

— В чем это выражается? — хмурится он.

— Твое неожиданное внимание к моей скромной персоне. — Откашливаюсь и искоса посматриваю на родителей. Убедившись, что они не смотрят на нас, продолжаю говорить шепотом:

— Родители, как никто другой, знают, что наш брак — обычная фикция. Не стоит так заморачиваться.

— Совсем скоро у нас свадьба, — отвечает резким тоном. — Считай, что мы с этого дня начинаем притираться друг к другу.

Натянуто улыбаюсь и тут же отворачиваюсь от мужчины.

«Посмотрите на него, на все найдет ответ!» — мысленно высказываю, хотя понимаю, что он прав. Мы не можем вести себя как чужие люди на нашей свадьбе. Другие гости знают, что мы женимся по любви. Не стоит их разочаровывать и пускать очередную горячую новость в СМИ. Так что отчасти Янгулов прав. Да и врать себе не буду, мне приятно его внимание. Ринат очень привлекательный мужчина с глубокими карими глазами. Наверное, не одно дамское сердечко разбил.

— Ты прав, нам стоит получше узнать друг друга. — Опускаю свой взгляд в тарелку.

— Тебя что-то беспокоит? — вдруг спрашивает Янгулов.

— Да.

— Дальше говорить ты не будешь. — Скорее утверждает, чем спрашивает.

— Да. — Снова это дурацкое слово слетает с моих пересохших губ. — Мы поговорим об этом, когда вернемся домой.

— У меня были планы после ужина, и они не связаны с домом, — лениво бросает, с аппетитом уминая какой-то салат.

— Так отмени свои планы! Я уверена, что они подождут до завтра. — Ясным голосом и решительным тоном проговорила.

Знаю я его планы. К бабе какой-нибудь собрался. Точно, по глазенкам его темным вижу, что угадала.

Осел!

Не понимаю, когда во мне начало просыпаться странное собственническое чувство — ревность. С самоотверженной преданностью ворочается где-то слепая. Хотя он мой будущий муж, и пометить его, как некую собственность, все же надо.

Хотя о чем я думаю. Пусть делает, что хочет. Его право.

— Не подождут! — вдруг отвечает мне с некой кичливостью, заставляя выбраться из своих мыслей.

— А я говорю: подождут! — Напираю и смотрю сердито в темные омуты мужчины. Иметь такие глаза — настоящее преступление!

— О чем беседуете? — спрашивает мама, и я наконец-то отрываю взгляд от него и перевожу его на родительницу.