Никогда в жизни

Вот только… в любой химлаборатории с неменьшей легкостью можно раздобыть что-нибудь... м-м... не столь экзотическое. Ну, скажем, элементарный цианид — простенько и надежно. И нужно его гораздо меньше, и подсыпать проще. Недавно, правда, какой-то детективный автор убеждал публику в том, что цианид, дескать, нестоек и потому выпускается исключительно в запаянных номерных ампулах, и отсыпать его «для личного употребления» никак невозможно по причине этой самой нестойкости. Ну-ну. Не знаю, может, он и в ампулах выпускается, спорить не стану. Но вообще-то всю жизнь был в стеклянных банках, сама видела, в каждой химлаборатории такие стоят, может, и еще где встречаются. А что нестойкий, так это вообще курам на смех. Никуда он не разлагается, наоборот, влагу из воздуха впитывает.

Почему же все-таки древесный спирт? Почему, в конце концов, вообще отравление? Почему не выстрел, не удар по затылку? Единственное более-менее логичное объяснение, которое приходит в голову — в конструкции метанол-обрыв велика вероятность, что происшедшее спишут на несчастный случай. Как оно почти что и сложилось.

9.

Упрямство украшает женщину

Марина Мнишек

Воистину — везет тому, кто сам себя везет. Первым человеком, с которым я столкнулась в редакции, оказалась Танюшка Симонова. Она не Санечка, так что обошлось без дурацких вопросиков «зачем тебе это надо?» Собственно, в редакции чужие «надо» вообще редко кого интересуют. У каждого своих выше крыши. Да, нет, не знаю, побежали дальше.

— Стрельцов? О-о-очень обаятельный мужчина, в прекрасных отношениях остались, даже с 8 марта меня поздравляет. Но предупреждаю: безнадежен, очень любит жену — представляешь, такая классическая «Катюша» — коса золотая и глаза в пол-лица. Называет ее Котенок и весь при этом сияет. Ну, сама поглядишь. Мне надо посмотреть, как фотографии встанут, если полчасика подождешь, я как раз в нужную сторону еду, забежим к нему в контору, я тебя лично отрекомендую.

По дороге я вкратце рассказала Танюшке, в чем дело, и, дабы оправдать мой к Стрельцову интерес, мы сообща выработали железобетонную по непрошибаемости легенду. Хочется, мол, сделать не совсем традиционный материал. Обыкновенно смерть известного человека воспринимается через его дела. Но ведь он же человек? И наверняка личность, если смог чего-то достичь? Его окружение — не только деловые партнеры, с кем-то его связывают приятельские или даже дружеские отношения, так? А если одновременно? Тем более интересно, как это совмещалось. То есть имеется некий соцзаказ, но хочется сделать что-то живое. Уходит не должность, не бизнесмен — уходит человек.

— Пожалуй, хорошо, что вы пришли. Все это очень... — Вадим Алексеевич замялся, подбирая слово, — печально. Но мне почему-то действительно хочется о нем поговорить. — Стрельцов задумался. — Нестандартный человек. Штучная работа. Один из немногих, кому удается совмещать дружбу и бизнес. Точнее, наоборот, разделять.

— А разве дружба не повышает надежность, как бы это точнее, деловых контактов?

— Практически никогда. Дружеские отношения снижают уровень именно деловой ответственности. — В манере речи Стрельцова здорово чувствовался преподаватель — должно быть, вот так же размеренно он читает лекции. — И наоборот. Ведь нередко бывает: кто-то кого-то подводит или вынужден сказать «нет»... Если сюда примешивать человеческое — начинаются обиды, отношения портятся.

— А Виктор Петрович?

— Он всегда выдерживал границу и никогда не путал роли. Либо мы говорим о делах — и тогда надо забыть про то, что друзья, либо по-приятельски общаемся — и тогда никакого намека на дела. Так почти никто не умеет. Да вот, казалось бы, пустяк. Мы приятельствовали довольно близко, и выпивали вместе время от времени, не без того. Но — никогда во время переговоров. И не только в конторе, но и дома. Ему и в голову бы не пришло предложить собеседнику выпить. После завершения — возможно. Хотя и этого не любил.

— А если бы ему предложили? Если переговоры на чужой территории?

— Бывало. Он всегда отвечал, что не пьет во время работы.

— На него не обижались за такое?

— Некоторые считали, что это... как бы помягче... невежливо. Мы же в России живем и работаем. Но это не имело значения — Виктор всегда делал то, что считал нужным.

— Вадим Алексеевич, не сочтите вопрос бесцеремонным... Просто последние часы жизни, вы понимаете, как это в глазах читателя...

— Вы про наш последний разговор? Там большого секрета нет, могу рассказать, только подробностей не упоминайте.

— Как скажете.

— Может, это вам поможет его представить, очень характерная ситуация. В двух словах: у меня была необходимость в продлении кредита. Через две недели или, при очень уж неблагоприятных обстоятельствах, максимум через месяц мы расплатились бы без проблем. А сегодня... Скорее всего, встал бы вопрос о ликвидации фирмы. Я не собирался в «Прибрежный» ехать, хотел его в городе дождаться, хотя и сроки поджимали. Спасибо — Светлана надоумила.

— Простите?