Никогда в жизни!

Еще в дверях она сообщила, что сделает себе татуировку, потому что это модно. Бабочку! На предплечье.

Я обмерла. Потом крикнула – только через мой труп!

Какова была реакция Тоси? Дочь посмотрела на меня и сказала:

– Мое тело принадлежит только мне, и я могу делать с ним все, что захочу. Ваши дети – это не ваша собственность…

Доводилось ли кому-либо слышать подобную чушь! Почему она роется в моем компьютере? Как это отвратительно!

И почему не чья-то чужая дочь собирается сделать себе татуировку? Почему – я вас спрашиваю – не какая-нибудь посторонняя девочка ради того, чтобы обратить на себя внимание, отдавая дань моде, сама себе причиняет страшный вред!

Дорогая редакция!

Как выбить дочери из головы идею сделать татуировку? Она говорит, что…

Дорогая читательница!

Самое главное – довести до сознания Вашей дочери, что это всего лишь форма выражения бунта молодежью. Ни в коем случае не устраивайте скандалов по этому поводу. Горькая правда состоит в том, что ее тело не является Вашей собственностью. Я Вас прекрасно понимаю, но повлиять на то, что дочь делает с собой, Вы не в состоянии. Она хорошо учится и не доставляет Вам особых хлопот, а татуировка, в конце концов, не столь страшная беда в сравнении, скажем, с наркотиками.

Важно, чтобы она делала татуировку там, где ее не покалечат, где следят за гигиеной и чистотой, а не у кого-то тайком. Категорический запрет приведет лишь к тому, что девочка будет настаивать на своем. Возможно, стоило бы поговорить с ней о последствиях: о капризах моды, о том, что тело растет и кожа растягивается. Ведь через два года сегодня красивая бабочка может выглядеть просто безобразно…

С уважением, от имени редакции…

Я хотела одного – чтобы у меня был нетатуированный ребенок. А еще лучше – в пеленках. Он позвонил. Сказал, что скучает.

* * *

Тося раздумала делать татуировку. Как я тебе благодарна, Господи. Я произнесла парочку поощрительных фраз. О том, что она молодец – не подвержена влиянию окружения. Что я горжусь ею. Что она умеет следить за собой.

Сегодня Тося вернулась из Варшавы. С серьгой в носу.

Кошмар!

* * *

Пришла Уля. Она была в ужасе. У ее младшей дочери на предплечье – маленькая изящная татуировка. Я видела. Не так уж и плохо смотрится… Не то что серьга. Я прихожу в ужас от одной только мысли, что будет, когда приедет моя мама.

Мама позвонила и спросила, что новенького.

Ничего.

Кроме татуировки. У Ули. И серьги. В носу. В моем доме!

ВЕСНА

Какое счастье – весна в разгаре. Теперь мы с Улей сможем снова наладить нашу череззаборную светскую жизнь, которая зимой сильно приутихла. Разумеется, у забора, потому что в домах общение шло полным ходом на протяжении всей, мягкой в этом году, зимы.

Весна так и перла из земли и из воздуха, а мы с Улей через забор обсуждали важные вопросы и посвящали друг друга в планы на будущее. Здесь надо было бы досеять, там выкопать, а здесь пересадить, там навести порядок.

В этот момент подошла наша третья соседка, держа в руках сухие прутики, но с корешками на концах. Не иначе как несла их Уле в подарок, потому что остановилась у ее калитки. Трудно передать то чувство зависти, которое поглотило меня внезапно – что-что, а сухие черенки, которые в мгновение ока превратятся в цветущий розовыми цветами куст, я люблю больше всего в жизни, – но я себя сдержала. Приветливо поздоровалась с соседкой через ограду, подавив чувство зависти на корню. Но прежде чем та успела что-то милое произнести в ответ, из дома Ули донеслись вопли.

Вздрогнули и мы втроем, и саженцы в руках у соседки.

– Ты идиотка! – услышали мы.

– Сама идиотка! – отозвался звонкий голосок второй Улиной дочки.

– Я тебе говорила, чтобы ты не притрагивалась к моей губной помаде!

– Я ее не брала!

– Брала! И мою блузку ты надевала без спроса!

– Какая ты хамка! Всего-то лишь раз, да и то потому, что тебе купили, а мне – нет!

Мы облегченно вздохнули. Улины дочери обсуждали свои проблемы, а весна сделала их достоянием всех, ведь окна уже открыты, так что голоса разносятся далеко.