Никогда. Ведьмино ущелье. Остров костей

Оставив Манфреда у «Импалы», Дин и Сэм, держа ружья наготове, медленно направились к входной двери. Как только они подошли, в голове у Сэма включился автопилот. Отец так часто тренировал их в детстве, что теперь проще этого было только дышать. Сэм поднялся на крыльцо, а Дин сначала задержался позади, не сводя глаз с двери, потом последовал за Сэмом.

Дверь, конечно же, была заперта. Они стояли рядом, когда Манфред ее закрывал. Дин повернулся к Манфреду и одними губами произнес: «Ключи!»

«Что?» – нахмурившись, так же ответил Манфред.

Сэм вздохнул.

– Ключи, – громко прошептал Дин.

Над головой Манфреда как будто вспыхнула лампочка.

– А, точно! – Он порылся в кармане джинсов, достал огромную связку с ключами и швырнул ее им.

Она упала в шаге от крыльца и проехала по бетонной дорожке.

Дин выпустил воздух сквозь зубы и спрыгнул с крыльца, чтобы подобрать ключи. Сэм увидел, что на каждом ключе есть ярлычок: «дом», «машина», «гараж», «шкафчик», и так далее. Учитывая, сколько всего выпил, съел и выкурил Манфред, в этом был смысл.

Сначала Дин попробовал один из ключей с ярлыком «дом», но к нижнему замку подошел только второй. А первый ключ оказался от верхнего замка, рядом с небольшим витражным окном.

Дверь открывалась внутрь, и Дин просто толкнул ее. Она отчаянно заскрипела – как любая дверь в доме с привидениями.

Джон Винчестер был морским пехотинцем и хорошо обучил сыновей. Они двигались в правильном порядке: Дин, пригнувшись, шел первым, а Сэм его прикрывал. Так, меняясь местами, они прошли по коридору.

На первый взгляд в доме ничего не изменилось.

А потом все вдруг задребезжало.

Оглянувшись, Сэм увидел, что постеры в коридоре задрожали, металлические рамки застучали по стенам. С небольшого столика посыпались мелкие предметы.

Бросив взгляд налево, он увидел, что пластинки, разбросанные Дином, затанцевали по полу, выпали с держателей, футляры распахнулись от удара. С кофейного столика тоже что-то посыпалось.

Сэм, опустив ружье, медленно направился на кухню, Дин его прикрывал.

И тут Сэм сообразил: они ведь даже не спросили у Манфреда, в какую комнату он заходил, перед тем как появлялось привидение. Но сейчас спрашивать было уже поздно.

Войдя на кухню, Дин перебросил ружье из руки в руку и достал прибор ЭМП, который светился, как рождественская елка.

Не то чтобы им требовалось какое-то подтверждение – весь дом ходил ходуном, как во время землетрясения. Хотя это было невозможно, он ведь стоял на скалистом грунте. В доме даже не было подвала, а прачечная, которой Манфред разрешил пользоваться, находилась в отгороженном углу кухни.

Туда они заглянули после кухни – чисто. Стиральная машина и сушилка тряслись, словно работали на полную мощность, но ни одна лампочка на них не горела.

Братья вернулись по коридору в гостиную, где на пол попадало еще больше предметов. Дин поморщился, наступив на разбитое стекло, выпавшее из рамы с постером концерта на острове Уайт.

Привидения нигде не было видно, но дом дрожал и…

– Ах-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

Неважно, сколько раз в жизни Сэм слышал внезапные звуки – за месяц он слышал их больше, чем обычный человек за всю жизнь, – но его сердце все равно пропустило удар.

Но только один. Услышав хохот, он опустился на колено и поднял ружье.

Привидения по-прежнему не было видно.

Хохот затих, и тот же голос завопил: «Люби меня!», снова и снова повторяя эти слова.

Сэм посмотрел на Дина и без слов понял, что брат собирается проверить верхний этаж. Дин начал медленно подниматься по ступеням, а Сэм, сжимая ружье, остался у подножия лестницы. Как только брат поднялся наверх, Сэм нагнал его, перепрыгивая через одну ступеньку.

Дом по-прежнему ходил ходуном, а хохот перемежался призывами любить. На стенах висели фотографии каких-то людей – вероятно, это были родственники Манфреда. Несколько рамок упало на пол, другие тряслись на гвоздях, стуча о стены, оклеенные обоями.

– Люби меня!

Сэм обернулся и увидел голову женщины с копной осветленных волос, которая летала из стороны в сторону – ему показалось смешным, что привидение красит волосы, – как и все ее тело, только без рук и ног, которые выглядели какими-то… размытыми. Она плыла к ним по коридору с безумными глазами и ртом, распахнутым от хохота. Вся ее фигура была прозрачной, что вообще-то свойственно далеко не всем привидениям. Многие духи, особенно злые, могут обретать телесность, но эта женщина тратила большую часть своей эктоплазменной энергии на хохот и призывы к любви.

Прежде чем выстрелить из ружья, Сэм заметил, что на ее футболке нарисовано что-то странное.

Каменная соль сделала свое дело – привидение стало рассеиваться, его очертания расплылись, и в конце концов ничего не осталось. Стихли последние отголоски воплей «Люби меня!», предметы перестали трястись, и наступила тишина.

Дин посмотрел на Сэма.

– Какого черта на привидении футболка с Rÿche?

Сэм нахмурился.

– С кем?