Никогде

Некоторое время аббат молча прихлебывал чай, а потом проговорил с искренней горечью в голосе:

– Вообще-то следовало сказать: «Начнем, Макдуф»[46].

Но у меня не хватило духа его поправить. Это был такой милый молодой человек.

Глава XII

Ричард Мэхью шел по платформе одной из станций на линии Дистрикт-лайн. Табличка гласила: «Блэкфрайрз». Тут не было ни души. Где-то неподалеку пронесся поезд, и по платформе пролетел ветер, разметав забытый кем-то номер газеты «Сан» – цветной вкладыш и черно-белые страницы посыпались со скамейки на пол и, подхваченные ветром, слетели на рельсы.

Ричард прошел станцию до самого конца, потом сел на скамейку и приготовился ждать. Сейчас наверняка что-нибудь произойдет.

Но ничего не происходило.

Ричард потер лоб. Его подташнивало. Внезапно он услышал чьи-то шаги. Подняв голову, Ричард увидел, как мимо прошла серьезная маленькая девочка, держась за руку матери. Женщина казалась изрядно подросшей копией девочки. Обе посмотрели на Ричарда и демонстративно отвернулись.

– Не подходи к нему, Мелани, – громким шепотом произнесла мать.

Мелани снова пристально посмотрела на Ричарда, как смотрят дети – без тени смущения и совершенно равнодушно. Повернувшись к матери, с любопытством спросила:

– Мам, зачем такие люди живут на свете?

– Потому что им не хватает смелости покончить с этим раз и навсегда, – объяснила мать.

Мелани вновь повернулась к Ричарду.

– Трус, – сказала она.

Вскоре звук их шагов затих в конце платформы – мать и дочь исчезли. Ричард решил, что они ему привиделись. Он попытался припомнить, зачем вообще спустился в метро. Чтобы куда-то поехать? Но куда? Ричард понимал, что на самом деле знает ответ, что если хорошенько подумать, он наверняка все вспомнит, но это ему никак не удавалось. Ответ как будто затерялся в глубинах мозга, и его невозможно было отыскать. Ричард одиноко сидел на скамейке и думал. Может, это ему снится? Он потрогал красное пластиковое сиденье, потопал по платформе измазанными в грязи ботинками (откуда эта грязь?), провел рукой по лицу… Нет. Это не сон. Где бы он ни был, зачем бы сюда ни пришел, это не было сном. Он чувствовал себя очень странно: отстраненно, подавленно. Его охватила небывалая, ни на что не похожая тоска. Внезапно кто-то сел рядом. Ричард не посмотрел на него – даже не повернул головы.

– Привет, – послышался чей-то знакомый голос. – Как дела, Дик? С тобой все в порядке?

Ричард вскинул голову. Губы сами собой растянулись в улыбку. В мозгу, словно молния, сверкнула надежда.

– Это ты, Гарри? – испуганно спросил он. И помолчав, добавил: – Ты меня видишь?

Гарри широко улыбнулся.

– Ты всегда был малость тронутый, – сказал он. – Странный ты парень, Дик, очень странный.

Гарри был в костюме, при галстуке. Гладко выбрит, причесан. И Ричард вдруг представил, как выглядит он сам: весь в грязи, небритый, в рваной одежде…

– Гарри, я… я, должно быть, выгляжу неважно. Сейчас я все объясню. – Он немного подумал. – Нет… Не могу. Правда, не могу.

– Ничего, – ободряюще сказал Гарри. Его голос, такой чистый, такой ровный, успокаивал Ричарда. – Мне нужно тебе кое-что сообщить. Только я не знаю, как. Мне немного неловко. – Он помолчал. – Понимаешь, на самом деле меня здесь нет.

– Как это? Вот он ты, – нахмурился Ричард.

Гарри сочувственно покачал головой.

– Нет. Меня здесь нет. Я – это ты. Ты разговариваешь сам с собой.

Ричард решил, что Гарри, как обычно, решил над ним подшутить.

– Сейчас сам увидишь, – сказал Гарри.

Он поднес руки к лицу, прижал ладони к щекам, надавил сильнее и стал как будто что-то лепить из своего лица. Оно вдруг сделалось похоже на ком глины.

– Ну что? Теперь понял? – до боли знакомым голосом спросил незнакомец, который только что был Гарри.

Ричард узнал его. Он видел это лицо каждый день всю свою жизнь. Он брил его каждое утро с тех пор, как окончил школу; он чистил эти зубы, выдавливал прыщи на щеках и иногда мечтал о том, чтобы это лицо было больше похоже на лицо Тома Круза или Джона Леннона или чье-нибудь еще. Это было его лицо.

– Ты сидишь в час пик на станции «Блэкфрайрз», – спокойно сказал двойник Ричарда. – Сидишь и разговариваешь сам с собой. Ты же знаешь, что это значит, когда люди разговаривают сами с собой. Просто сейчас ты начинаешь понимать, в каком ты состоянии.

Грязный, небритый Ричард пристально посмотрел в глаза своему чистенькому, хорошо одетому двойнику и проговорил:

– Не знаю, кто ты и что ты задумал. Но тебе меня не убедить. И, кстати, ты не очень-то на меня похож. – Он врал и прекрасно понимал, что врет.

Двойник ободряюще улыбнулся и покачал головой.

– Я – это ты, Ричард, – сказал он. – Я – то, что осталось от твоего разума…

Это был не тот голос, который Ричард сто раз слышал на автоответчике, на своих аудиозаписях, на видео; нет, то была всего лишь пародия на его голос. А у этого двойника был настоящий голос Ричарда, голос, который звучал у него в голове, его подлинный голос.