Никогде

– Разумеется, невозможно выразить словами ту радость, то бескрайнее счастье, тот, не побоюсь этого слова, экстаз, что переполняет все мое существо. Неудивительно, что в такие минуты, мистер Вандемар, я не могу ни ворчать, ни злиться, ни жаловаться на судьбу. Подумать только, нам наконец-то разрешили сделать то, в чем мы так преуспели за нашу невероятно долгую жизнь…

Мистер Вандемар свернул за угол, что было не так-то просто, учитывая непослушную тележку с тяжелым трупом.

– В смысле кого-то убить? – спросил он.

Мистер Круп радостно улыбнулся.

– Да-да, вы правы, мистер Вандемар, мой благородный и смелый друг, – убить. Однако вы наверняка почувствовали в моем коротком монологе неумолимое «но». Как бы я ни радовался, как бы ни сиял от счастья, это «но» неизбежно скрывается за моим ликованием, отравляя столь чудесные минуты. Маленькое, гадкое «но» – оно прилипло ко мне, как к ботинку прилипает кусочек сырой печенки. И вы наверняка говорите себе: «Что-то тревожит мистера Крупа. Надо заставить его облегчить душу».

Мистер Вандемар глубоко задумался, навалился на круглую железную дверь, которая вела в другую часть канализации, толкнул ее и – когда дверь подалась – переступил через порог, втащив за собой тележку с трупом маркиза. Он еще немного подумал и пришел к выводу, что ничего такого за собой не замечал.

– Нет, я ничего такого не говорю, – честно сказал он.

Но мистер Круп не обратил никакого внимания на его слова.

– …И, если бы я все же решился рассказать, – продолжал он, – что тревожит меня в столь радостную минуту, мистер Вандемар, вы бы поняли, насколько меня раздражает тот факт, что никто не узнает о нашем благородном деянии. Нам надо было бы повесить тело маркиза на самой высокой виселице в Нижнем Лондоне. А не выбрасывать его в сточные воды, словно… – Он замолчал, подыскивая достойное сравнение.

– Крысу? – предположил Вандемар. – Попугая? Селезенку?

Тележка продолжала свою скрипучую песню.

Мистеру Крупу не понравилось ни одно из сравнений.

– Что ж, мы пришли, – сказал он.

Они оказались на берегу небольшой реки. Грязные коричневые воды уносили прочь использованные презервативы и обрывки туалетной бумаги. По поверхности плавали хлопья желтой пены. Вандемар остановил тележку. Круп нагнулся, схватил маркиза за волосы, приподнял его голову и прошептал в самое ухо:

– Чем скорее мы покончим со всем этим, тем лучше. В другое время, в другом месте наверняка найдется человек, способный по-настоящему оценить наше непревзойденное мастерство.

Потом он отпустил маркиза и выпрямился:

– До свиданья, славный маркиз. Не забывайте о нас, куда бы вас ни занесло.

Мистер Вандемар вывалил в коричневую воду тело маркиза Карабаса, а следом швырнул и тележку, которая ему страшно надоела. Он долго провожал ее взглядом, пока она не скрылась из виду.

Мистер Круп поднял фонарь высоко над головой, осветив кирпичный свод.

– Как жаль, мистер Вандемар, что люди, которые ходят по улицам там, наверху, никогда не увидят эту древнюю кладку, никогда не смогут оценить всю красоту этих кирпичных сводов у них под ногами.

– Здесь поработал настоящий мастер, – согласился мистер Вандемар.

Они повернулись и пошли по туннелю назад.

– Города, мистер Вандемар, очень похожи на людей, – торжественно объявил мистер Круп. – Мало кто знает, что таится глубоко внутри. 

* * *

Дверь отыскала в одном из карманов своей огромной кожаной куртки шнурок и повесила ключ себе на шею.

– Потеряешь, – предупредил Ричард.

Девушка поморщилась.

– Честно, – сказал Ричард. – Шнурок порвется, и ключ упадет.

Дверь пожала плечами.

– Ладно. Когда придем на рынок, я найду себе цепочку.

Они шли по лабиринту пещер и туннелей из известняка, который казался Ричарду невероятно старым, почти доисторическим.

Ричард усмехнулся.

– Что тебя насмешило? – спросила Дверь.

Он улыбнулся в ответ.

– Я представил себе лицо маркиза, когда мы расскажем ему, что сумели добыть ключ без его помощи.

– Уверена, он наверняка отпустит какое-нибудь саркастическое замечание, – отозвалась Дверь. – После рынка пойдем к ангелу. «Длинным и опасным путем». Что бы это ни значило.

Ричард хотел сказать: «Уверен, он будет действительно длинным и страшно опасным», но сдержался. Он стал рассматривать удивительные рисунки на стенах. Кто-то нарисовал красно-коричневой и грязно-желтой краской диких кабанов, удирающих от них газелей, мамонтов с густой шерстью и гигантских ленивцев. Ричард решил, что этим рисункам несколько тысяч лет, но когда свернул за угол, увидел нарисованные точно такими же красками грузовики, домашних кошек, машины и – очень грубо, будто художник видел их только издали, – самолеты.

Все эти рисунки располагались на стенах довольно низко, почти у самой земли. «Может, их создали подземные пигмеи-неандертальцы? – подумал Ричард. – А что, очень может быть. В Нижнем Лондоне все возможно».

– А где в этот раз будет рынок? – спросил он.

– Понятия не имею, – ответила Дверь. – Ты не знаешь, Охотница?

Охотница выступила из тени.

– Нет, не знаю.