Никого над нами

Меня вдруг разобрал смех. Дурацкая ситуация: нас сейчас порубят в капусту разъяренные басмаки, а в голову лезут рассуждения о правильности выбранной тактики. Сумасшествие какое-то, право слово!

Ноги внезапно ощутили слабую дрожь. Из-за спины донесся нарастающий топот множества копыт, выстрелы и азартные крики. Я, грешным делом, решил, на подмогу банде подошел еще один отряд. Внутри аж заледенело все. Но, оглянувшись, увидел мчащийся галопом эскадрон Барсарова. Есть у нас в полку один такой капитан, известный своей лихостью и безжалостностью к басмакам.

— Огонь, демоново семя! Беглый огонь! — заорал я, стреляя как заведенный.

Ну, если это вас, шакалы, не проймет, тогда просто не знаю, люди вы или кто.

Проняло, аж до самых печенок. На стороне противника, больно жалящего метким огнем, вдруг оказалась такая сила! Спешно разворачивая коней и бешено их нахлестывая, бандиты рванули обратно в кишлак. Один так спешил, что свалил своего четвероного друга на землю.

Впустую щелкнул боек. Я сыпанул перед собой горсть патронов и принялся загонять их в магазин. Быстрей, быстрей, пока не опомнились.

В этот момент эскадрон Барсарова поравнялся с нами и… рассыпался облаком гаснущих искр. Мои бойцы испуганно завопили. Я и сам, признаться, вздрогнул от неожиданности. Выглядели кавалеристы как настоящие.

Эх, если басмаки это видели, то нам придется туго…

Но с другого конца кишлака донесся грохот картечницы и яростные вопли бандитов. Теперь в самый раз ударить им в тыл. Я кинулся к рощице, где мы оставили лошадей.

— По коням!!

За мной побежали лишь семь человек, двое остались на позиции. Мы уже прыгали в седла, когда по дороге галопом промчался геометр, нахлестывая коня. Люто рыкнув на солдат, я погнал следом.

Кишлак словно обезлюдел. Жители были готовы поддерживать басмаков припасами, выхаживать раненых, принимать бойцов на постой, но лезть в драку не собирались. С гиканьем и свистом мы промчались мимо покосившихся домишек и вылетели на окраину. Но здесь уже все почти закончилось. Картечницы так назвали совсем не за количество выпускаемых пуль (а скорострельность у них фантастическая), а за особо хитрые патроны с картечью. После их применения у противника возникают огромные проблемы с численностью личного состава. Слышал, похожие громыхалки, только калибром побольше, ставят в крепостях и даже на кораблях. И ничего, успешно конкурируют с артиллерией…

Во второй раз басмаки выскочили из кишлака стадом перепуганных баранов. Ничего не соображая от страха, они волной шли на позиции стрелков. Когда по ним ударила первая очередь, выкосив самых резвых или трусливых, остальные не успели сориентироваться. Кто-то просто продолжал скакать, надеясь проскочить, а кто-то начал обходить плюющуюся огнем позицию — достаточно глянуть на поле, чтобы увидеть картину боя. Образовалась общая свалка, которую продолжали полосовать очереди. А ведь не все патроны с картечью, некоторые снаряжены еще и черным порохом. Они оставляли на телах поистине чудовищные раны.

По степи в сторону хребта пылили сразу трое басмаков. За ними, далеко отстав, гнался геометр. Придержав коня, я вскинул ружье к плечу и одна за другой выпустил четыре пули. Конь под одним из бандитов словно споткнулся и перекатился через голову, подмяв всадника. Что ж, неплохо! Моему примеру последовали остальные бойцы, добивая раненых и стреляя вслед еще двум прорвавшимся басмакам.

Сунув винчестер в чехол, я направил коня в сторону сидевших в засаде солдат. В какой-то момент им пришлось очень тяжело. Ибрагим-бек или кто-то еще ухитрился-таки собрать десяток басмаков и погнал на стрелков. Но те не растерялись, подпустили их вплотную и почти в упор выпустили весь магазин картечницы. Знакомый прием, так пластуны любят воевать.

— Молодцы! — гаркнул я, подъезжая к еще дымящейся картечнице и осаживая коня.

Расчет «громыхалки» прислонился к лафету, нервно смоля папиросы. Один еще держался, а вот у его напарника тряслись руки. Старший пластун невозмутимо перевязывал голову товарищу. На земле валялся винчестер с расколотым прикладом и чуть в стороне заколотый горским кинжалом басмак. В руке он сжимал шашку. Спешили головореза, он в рукопашную и сунулся. На свою голову.

— Рады стараться, ваше благородие! — нестройно отрапортовали солдаты. Раненый пластун при том криво усмехнулся, отчего рожа у него приобрела насквозь разбойничий вид.

— Сержант Ванис, проверь раненых и собери оружие. Пусть кто-то из бойцов пройдет по домам, соберет мужиков поздоровее. Надо убитых убрать, пока шакалы со всей округи не сбежались… — приказал я подъехавшему солдату. — Разбейте лагерь, организуйте охранение…. В общем, все по уставу. Ждите нашего с геометром возвращения. Если к вечеру не появимся, то возвращайтесь в расположение полка. Ясно?!