Николь. Часть 2

– Мне тоже жаль, что мужчины стали редкостными трусами. Проще ведь ляпнуть «я тебя недостоин», чем сказать честно и прямо, что обязательства вызывают у меня панику, что меня интересует только секс, поскольку с женой у меня проблемы, но я до сих пор её очень люблю и не подпущу к себе никого! Так, к слову, Абрам, я и не собиралась делать тебе предложение руки и сердца, а потом настаивать на детях, потому что мне тридцать и я обязана успеть поставить галочки! Я лишь просила быть со мной честным! А ты даже этого не смог.

Я потянулась за своим заявлением, как вдруг Абрам произнес низким и болезненным голосом… Почти шепотом:

– Я не испытываю к своей бывшей жене никаких чувств, кроме опустошения. И это лучшее, что я могу, ведь побороть в себе ненависть, хоть немного её притупить – не так просто. Нашему сыну было полтора года, когда он выпал из окна одиннадцатого этажа, потому что она… – Абрам замолчал и так сильно стиснул челюсти, что мне стало больно. – Его мама увлеклась просмотром сериала, который так нравится тебе, и не заметила, как её малыш пододвинул стул к приоткрытому окну и просто выпал. Горе не объединяет. Никто и ничто не способно поддержать, когда ты возвращаешься домой и видишь игрушки, с которыми он всегда играл, кроватку, в которой он спал, а ты каждую ночь укрывал его вот этим теплым одеяльцем, потому что опасался, вдруг ему холодно? Я летаю в Питер, потому что там мы его похоронили. Там живут его бабушки и дедушки. Мы с Викой уехали подальше. Друг от друга и от него. Будто расстояние помогает забывать… Но это не так. Я не думаю, что когда-нибудь смогу жить иначе, Николь. И я просто не хочу, чтобы ты ждала меня. Чтобы ты надеялась и… – Абрам опустил голову. – Дети для меня… Это просто тяжело, потому что в каждом малыше, в каждом невинном лице я вижу своего сына. И меня убивает мысль, что я никогда уже не узнаю, каким он вырастит. У тебя всё впереди. Дерзай, Николь. Ты заслуживаешь большого и вечного счастья.

Я поняла, что держалась из последних сил, когда руки вспыхнули от напряжения. Ладони горели от впившихся в них ногтей. Я могла бы закричать… Могла бы бороться за свои чувства, но они точно останутся без ответа! Я это видела, я это чувствовала и у меня никогда не хватило бы сил пробить стену Абрама Грозного. Потому что за её пределами были руины, в которых он был своим…

– Мне очень жаль, – произнесла я с трудом. – Но я же сказала, Абрам, забыли. Обо всем забыли.

Я забрала свое заявление и покинула кабинет так же тихо и спокойно, как зашла в него. Но уже в коридоре эмоции наступали на мои пятки. Они гнались за мной, норовили захлестнуть тяжелой волной, чтобы размазать меня по полу. Я бежала вниз по бесконечной лестнице. Я оставила подписанное Абрамом заявление на столе Дианы, а потом снова вниз. Скорее. Подальше отсюда!

– Николь? – поймал меня Роберт, когда я, распахнув дверь на первом этаже, буквально влетела в его объятия. – Ты уже здесь! – улыбался он, но стоило ему увидеть предательскую слезу, которая-таки успела прорваться, улыбка эта сползла, как разогретый пластилин с раскаленной батареи. – Николь, что случилось?

– Ничего, – отпрянула я, смахнув слезу.

И тут я заметила привлекательную, яркую, обладающей какой-то особенной красоты женщину. Она стояла рядом и смотрела на меня так, словно ей было очень знакомо мое состояние. Сомнений быть не могло… Это была та самая Виктория. Даже имя подходило ей. Оно переливалось благородством в её светлых с ледяной дымкой волосах, пылало огнем в чувственных и пухлых губах. Восхитительная красота. Я не сразу смогла прийти в себя.

– Мне нужно бежать… – отпрянула я от Роберта, который точно понял, что и я поняла, кто это женщина. – Хорошего дня!

– Николь! – окликнул он, но я поспешила на выход.

Кажется всё. Мои батарейки сели.

* * *

Я приехала в клинику ближе к вечеру. Света сообщила, что Илья и родители уехали, поэтому я могла навестить сестру, не опасаясь нарваться на очередной скандал.

– Рада видеть тебя, – обняла меня Света и провела в свой кабинет. Я сняла верхнюю одежду и повесила её в шкаф. – Что это ты привезла?

– Вкусный тортик тебе, – достала я коробку из пакета. – А это Софии. Фруктовый салат из одного очень приятного ресторанчика.

– Зря ты это! Я ведь слежу за фигурой!

– Так мы вместе его съедим! Думаешь, это для тебя одной? Навещу Софию и вернусь сюда. Кофе мы с тобой так и не выпили, а у меня есть новости, которые необходимо обсудить.

– Вот интриганка! Всё, иди, иди, иди к сестре! Живо!

Я набросила на себя одноразовый медицинский халат, а медсестра провела меня в одноместную палату, где отдыхала София. Перед тем, как зайти, я постучала.

– Николь, – произнесла она мое имя очень тихо. – Ты приехала.

Я улыбнулась и закрыла за собой дверь. На тумбе стояла большая ваза с огромным букетом цветов. Я подошла к широкой кушетке, на которой лежала София, и присела на мягкий стул, что стоял рядом.

– Это вот тебе, – покрутила я в руках бумажный пакет и достала круглый темный контейнер. – Это из «Лимона». Фруктовый салат с заправкой из сливок.