Никола Тесла. Изобретатель тайн

Я закрыл двери, раздал гостям запаянные трубки и колбы и задернул шторы, чтобы не осталось ни одной щелочки. Лаборатория погрузилась в непроницаемую тьму. Затем на стенах начали появляться светящиеся надписи, заодно призрачным светом загорелись таинственные приборы непонятного назначения. Свет в них мерцал и переливался, и скоро вся комната наполнилась электрическими вибрациями. Трубки и лампы, которые я попросил гостей подержать в руках, вдруг начали светиться. Кэтрин вскрикнула, но не выпустила трубку. Не тот у нее был характер, чтобы упускать добычу из рук. К тому моменту, когда вокруг нас посыпались искры электрических разрядов, Роберт уже вышел из столбнячного состояния, а его жена вовсю восхищалась увиденным.

Несколько дней спустя, 6 января, в честь празднования сербского Рождества она прислала мне букет.

Я незамедлительно ответил Роберту: «Хочу поблагодарить миссис Джонсон за прекрасные цветы. Мне никогда прежде не дарили цветов, и этот букет произвел на меня неизгладимое впечатление».

С того дня я регулярно бывал в их доме. Меня частенько приглашали к ужину, иногда я сам позволял себе явиться с поздним визитом и устроить Джонсонам сюрприз — то приглашал их в «Дельмонико», то на концерт симфонического оркестра.

Увлеченному новым знакомством Роберту ничего не оставалось, как начать интересоваться сербской поэзией, и я стал переводить для него своего любимого Змая Йовановича. Мой сербский друг любезно согласился, чтобы некоторые из его поэм были напечатаны в «Сенчури». Вскоре Джонсон издал посвященную ему книгу. В свет она вышла под названием «Песни свободы».

— Роберт был искренен в этом увлечении. По указанию Кэтрин, его любимым произведением стала баллада о Луке Филиппове. Надеюсь, вы знакомы с ней?

Потомки признались, что никогда о ней не слыхали, как, впрочем, и о самом Змае.

— Это неудивительно, — упрекнул потомков старик. — Если у вас угас интерес к поэзии, если в головах каша, ее трудно переварить даже более грамотным представителям будущей расы. Впрочем, это свойственно людям — не обращать внимания на сокровища, лежащие у них под ногами. Баллада посвящена воину, принимавшему участие в черногорской битве с турками в 1874 году.

Старик поднялся с постели и стоя продекламировал:

Воин-легенда, воин-герой
Был среди войска славных сербов.
Мы поведем рассказ простой,
Лютня к лютне и сердце к сердцу.
Эй, мусульмане, как лист трепещите
И пощады от нас не ждите,
Имя сокола громко звучит —
Лука Филиппов!

— Далее описывается ожесточенная битва, в которой Лука захватывает в плен пашу и ведет его к князю. Коварные турки, сидевшие в засаде, ранят героя, и сербские солдаты решают в отместку убить пленного турка. Однако истекающий кровью Лука остановил их и заставил пашу дотащить его до ставки сербского князя. Там, когда услышал о том, что сербы победили, он упал замертво.

Пауза.

Наконец короткое признание:

— Мне никогда не забыть, как сияли глаза Кэтрин, когда я зачитывал переведенные на английский стихи, как Роберт отшлифовывал их для публикации. С этого момента Роберта стали называть «дорогой Лука», а Кэтрин — «миссис Филиппов».

Глава 6

1 января 1894 умер Генрих Герц. Ему было всего тридцать шесть лет от роду. Как писали в газетах — наука осиротела! С того дня здоровье Теслы стала главной темой в его общении с друзьями.[46]

Мартин, чья статья в «Сенчури» должна была служить взлету «мрачного венгра», в письме к Кэтрин Джонсон, обсуждая внушающую опасения ситуацию, был откровенен.

«Я не верю, что он прекратит работу, — писал Мартин. — Единственная надежда, что он будет бережнее относиться к своему здоровью, и, говоря в современной эмансипированной манере, вы могли бы оказать всем нам большую услугу. Несмотря на то, — продолжал Мартин, — что он будет жить с убеждением, что женщина — это всегда Далила, которая мечтает лишить его волос, только вам, думаю, удастся свести его с доктором, о котором мы как-то говорили. Это отличный план, если бы вы, миссис Джонсон, прочитали ему недельный курс лекций».

1943 год

Отель «Нью-йоркер»

— Она прочитала, но от этого не стала менее Далилой. Даже во время лекций я продолжал работать. Привычка изводить себя до изнеможения в любом деле, за которое я брался, не помешала мне добиться потрясающих успехов в области изучения «холодного света».

Позже я писал Кэтрин: «Придет время, когда, переплывая океан на корабле, вы сможете прочитать на борту ежедневную газету с самыми важными новостями и с любого расстояния при помощи карманного прибора и провода в земле говорить с друзьями, у которых дома тоже будут такие же приспособления».