Никола Тесла. Портрет среди масок

Кто-то писал, что глаза у него «очень светлые», кто-то утверждал, что они черные, кто-то говорил, что он никогда никому не подавал руки, кто-то помнил крепкое пожатие его руки.

Он дирижировал галактиками электроламп.

Он боялся мух и флоксов. Он любил нищих и птиц.

Он вызвал тунгусскую катастрофу. Он желал контролировать климат Земли, превращенной в гигантскую лампочку. Он парил над человеческими существами в облаках аплодисментов. Он был из тех, кто рушит мечты человечества.

Он был как африканский бог, у которого одна половина лица была голубой, а другая белой, и люди слева от него спрашивали: «Вы не видели голубого бога?» — а те, что справа: «Вы не видели белого бога?»

Единственный герой среди трусов, он пропускал сквозь свое тело ураган. Он стоял на голубой сцене под дождем искр, олицетворяя небывалую мечту.

Он был неоплатонистом, которого вдохновляла близость к пониманию Божьего ума. Он, как Исаак Лурия, освобождал «святые искры», плененные этим миром.

Нет! Он не безумец и не аферист. Не гомосексуалист и не мифоман с Динарского нагорья. Не мономан без друзей.

Нет! Он был человеком, отмеченным каиновой печатью.

Он неизречим. Сама попытка выразить его есть оскорбление. Если мы из современного мира исключим его открытия…

— Что может согреть одиночество лучше нарциссизма? — шепнула мисс Джонс мистеру Бенде из «Нью-Йорк сан».

Годами он жил в состоянии восторга. Он был сверкающей обезличенной силой. Вызывал землетрясения. Был первым громовержцем среди людей. Уклонялся от женщин и микробов. Сатана ласкал его высоковольтными токами. Но никогда — женщина.

— Неужели никогда?

117. Забытые

Однажды в понедельник…

Тысяча восемьсот девяносто восьмого года…

Странного мальчика нашли на центральной площади Нюрнберга.

Ему было шестнадцать лет, в руках он держал записку: «Хочу быть всадником, как мой отец».

Он был удивительно похож на великого герцога Баденского. Он не умел говорить. Жизнь провел в подвалах. Из людей он видел только тюремщика, который кормил его. Когда его вывели из темницы, свет ударил по его голове, как камень. Он потерял сознание. Он любил полумрак. В темноте он мог читать и различать краски. Дикая кошка, нападавшая на всех подряд, успокаивалась рядом с ним.

Люди дали ему образование и испортили его.

Люди дали ему имя: Каспар Хаузер.

Во всей Европе он стал символом настоящего одиночества.

*

Как описать дождливый Нью-Йорк тридцатых?

Отвороты пальто были подняты. Шляпы толклись на улицах. Сухой закон наконец-то перестал действовать.

— Забудем о жажде! — праздновали победители.

В тихих барах мартини и коктейли сияли как лампочки. Пепельницы были полны окурками, испачканными помадой. Кто-то лукаво наигрывал на пианино. Звуки капали… Мужчины и женщины приканчивали ужин и вздыхали: «О боже!» Приторные фильмы начали идеализировать тенаменты. В полумраке квартир бывших тенаментов пальцы вращали кнопки. Загорался зеленый глаз. Вибрировал аристократический голос Рузвельта: «Единственное, чего мы должны страшиться, — это сам страх».

В своем номере поседевший лунатик читал газеты:

«Толпы заполонили Таймс-сквер, чтобы встретить 1910 год! Театры и отели переполнены! В кафе „Мартин“ в момент наступления нового года сожгли женщину! Морган нанес визит президенту Тафту! Франкольсе Мутарсоле и Эмилю Артуру Шпрингеру выдано разрешение на венчание! Ей исполнилось пятьдесят семь, а молодожену — двадцать три года! Профессор Персиваль Лоуэлл объяснил, что на Марсе поднялась пыль из-за рытья новых каналов!»

Тесла положил газету к своим пожелтевшим бумагам и вышел прогуляться.

Весь мир сиял, как Всемирная выставка в Чикаго.

Когда-то рядом с ним хрипло откашливался Гобсон, герой испано-американской войны, которого так любили целовать женщины в веселые девяностые. Иногда это был курносый и упрямый Кеннет Суизи. Время от времени с Теслой прохаживался биограф Джон О'Нил, а иногда репортеры и посетители из Югославии. Придавленные Манхэттеном, они были рады поговорить хоть с кем-нибудь из своих. Земляки украдкой посматривали на него, сравнивая с изображениями на пачках сигарет, которые они видели в детстве, с надписью под ними: «Это портрет во славу его, которая не минет никого».

По радио Руди Вэлли пел: «Братец, дай мне хотя бы мелочи».

Печальную песню времен Депрессии.

Рабочие обедали, сидя над городом на высоте пятидесяти этажей.

Нью-Йорк со всеми своими башнями спешил в небо.

Небоскреб Трампа стал высочайшим в мире.

Он обогнал «Крайслер» Ван Алена.

Но он всего лишь несколько месяцев гордился своим рекордом.

Его перерос Эмпайр-стейт-билдинг.

Тесла рассматривал их во время прогулок по городу.