Николае

— И когда вы намерены вылететь в Новый Вавилон?

— Вероятно, не менее чем через четыре часа или около того.

— Международные летные правила запрещают мне снова садиться за штурвал в течение двадцати четырех часов.

— Ерунда, — ответил Фортунато. — Как вы себя чувствуете?

— Я устал.

— В любом случае вы единственный пилот, который имеет достаточную квалификацию, чтобы управлять этим самолетом, и полетите, если прикажут.

— Значит, международные летные правила — побоку?

— Стил, вы же понимаете, что все международные правила под контролем человека, который сидит сейчас в этом самолете. Если он хочет отправиться в Новый Вавилон, вы полетите в Новый Вавилон. Понятно?

— А если я откажусь?

— Не делайте глупостей.

— Позвольте вам напомнить, Леон, что, как только у меня появится свободное время, я должен буду оказаться в самолете, чтобы ознакомиться со всеми тонкостями его оборудования.

— Да, да, я помню. Только не мешайте нам. И я бы предпочел, чтобы вы обращались ко мне «мистер Фортунато».

— Это для вас так важно, Леон?

— Не провоцируйте меня, Стил. Когда они вошли в здание аэропорта, Рейфорд сказал:

— Поскольку я единственный, кто может управлять этим самолетом, я бы предпочел, чтобы вы называли меня «капитан Стил».

* * *

По чикагскому времени ближе к вечеру Бак оторвался от увлекательного чтения трудов Брюса Барнса и наконец дозвонился до Хаима Розенцвейга.

— Камерон! Я наконец-то поговорил с нашим общим другом. Давайте не будем упоминать его имя по телефону. Он разговаривал со мной недолго, но его голос был таким упавшим и безжизненным, что тронул меня до глубины души. Это было странное сообщение. Он просто сказал, что вы знаете, у кого можно спросить о его местонахождении.

— Я?

— Он так сказал, Камерон. Что вам известно. Как вы думаете, он имел в виду НК?

— Нет! Нет! Хаим, я по-прежнему молю Бога, чтобы вы не допускали его до этого дела.

— Я пытаюсь, Камерон, но это не так просто! Кто еще может спасти жизнь моему другу? Я ужасно боюсь, что произойдет самое худшее и я буду чувствовать себя ответственным.

— Я еду к вам. Можете ли вы найти для меня машину?

— Машина и водитель нашего общего друга свободны, но могу ли я доверять ему?

— Вы думаете, он как-нибудь замешан в этой истории?

— Мне кажется, что он имеет отношение к тому, что наш друг оказался в безопасности.

— Тогда ему, возможно, грозит опасность.

— О, надеюсь, что нет, — сказал Розенцвейг. — В любом случае я встречу вас сам в аэропорту. Как-нибудь мы доберемся до того места, куда вам нужно попасть. Могу ли я снять вам где-нибудь комнату?

— Вы знаете, где я обычно останавливался, — сказал Бак, — Но мне кажется, что на этот раз лучше сменить место.

— Отлично, Камерон. Недалеко от отеля, где вы обычно останавливались, есть другой, туда можно добраться на машине и там меня знают.

* * *

Рейфорд расположился поудобней и стал смотреть передачу Международной кабельной сети, которая велась из Атланты и распространялась по всему миру. Было ясно, что Карпатиу диктует свою волю директорам программ новостей. Репортажи изобиловали ужасающими картинами войны, кровопролития, страданий и смерти, но в каждом из них с жаром рассказывалось о быстрых и решительных действиях Властелина, направленных на преодоление кризиса и на подавление мятежа. Система водоснабжения была заражена, во многих регионах отключена электроэнергия, миллионы людей остались без крова.

Рейфорд заметил какое-то движение у здания аэропорта. В направлении «Кондора-216» катилась операторская тележка с телевизионным оборудованием. Очень скоро объявили о предстоящем прямом включении репортажа о Властелине Карпатиу, местонахождение которого в данный момент неизвестно. Рейфорд покачал головой и подошел к столу в углу комнаты, на котором лежали канцелярские принадлежности с фирменным знаком авиакомпании «Средний Восток». Он решил написать письмо жене Эрла Холидея.

Логика подсказывала Рейфорду, что он не должен нести на себе бремя ответственности.

Очевидно, что Холидей сотрудничал с Карпатиу и его людьми на «Кондоре-216» тогда, когда Рейфорд об этом не имел ни малейшего представления. Однако для миссис Холидей получалось, что Рейфорд послужил непосредственной причиной смерти своего старого друга и начальника, хотя он даже не знал, каким образом был убит Эрл. Может быть, все, кто был на борту самолета во время полета в Гленвью, погибли. Рейфорд знал, что дело сделано и Эрла Холидея больше нет в живых. Когда он сел за стол, пытаясь написать письмо и с трудом подбирая подходящие слова, огромное черное облако депрессии стало окутывать его. Он скучал по своей жене и дочери, горевал о своем пасторе, переживал из-за потери друзей и знакомых, новых и старых. Как же до этого дошло?