Николаевский Борис Иванович - Об авторе

Кроме проблем, связанных с подходами к публикации частных писем партийных функционеров, интерес представляют и замечания Николаевского о перспективных планах издательства "Русский Революционный Архив", его предложениях о подготовке хрестоматий по истории революционного движения в России для московско-ленинградских издательств, о сомнениях по поводу ленинского авторства некролога, посвященного Энгельсу, напечатанного в сборнике "Работник" (1896. №1, 2), о необходимости использования при подготовке собрания сочинений В.И. Ленина комплекта "Искры", размеченного Ю.О. Мартовым, с ехидным примечанием: "...Он в России и запрятан далеко, так что без меня его не найти".

Данное письмо дает представление о том, каким самостоятельным и чрезвычайно важным источником является переписка Николаевского с дирекциями Институтов Маркса и Энгельса и Ленина. Представляется, что при хорошем отборе и комментировании она могла бы заинтересовать не только специалистов, но и самые широкие группы читателей.

10

В подготовке публикации приняли участие Г.Д. Головина, М.Д. Дворкина

Б.И. Николаевский - Н.С. Ангарскому

8 февраля1924 г.

Многоуважаемый Николай Семенович!

Крайне удивили меня переданные мне А.М. ваши замечания о "Письмах"[34][34]. Мне трудно даже понять, на чем они основаны. Если вспомните наши с Вами разговоры, то Вы должны будете вспомнить, что я Вам тогда говорил: я указывал, что письма - исторический документ; что их нужно печатать как таковые, но возможно ближе к оригиналу, избегая всех сокращений, кроме самых необходимых; я указывал, что эти сокращения совершенно недопустимы там, где речь идет об оценке политической деятельности фракций или отдельных лиц; что только там, где затрагивается человек как человек, - только там возможно (и то сугубо осторожное[35][35]) сокращение текста.

Говорили мы с Вами и о том, что в письмах МАРТОВА[36][36], так долго боровшегося с больш[евиками], будет много неприятного для последних; если вспомните, Вас это беспокоило, но Вы в конце концов согласились с моими доводами, что КАМЕНЕВ, давая согласие на заказ и зная, что мы на цензуру в этом отношении не пойдем, - не мог не понимать, что такие неприятные для больш[евиков] места останутся, что он, очевидно, считался с тем, что книга эта будет изданием - академическим, сухим, доступным для историков и старых партийных деятелей, а не для широких читательских кругов и что для этой категории книги и в "доброе старое время" существовали иные правила, чем для мелких брошюр (помните: книга, размером свыше 20 п.[37][37][ечатных] листов и т. д.).

Мне казалось, что мы на этом сошлись, именно так я редактировал свое письмо к Вам[38][38] (прочтите его), перенеся центр тяжести на примечания, требуя от них "объективизма" и "академизма". Насколько мне передала А.М., в своем письме Вы о примечаниях не говорили, очевидно, они Вам кажутся удовлетворительными с этой стороны.

Таким образом, с точки зрения формальной[39][39] я ни в коем случае не могу принять Вашего упрека. Еще меньше могу я принять его по существу, как один из редакторов сборника исторических материалов. В качестве последнего я признал бы Вас правым - независимо от формальной правильности или неправильности Ваших замечаний, - если бы мы дали письма односторонне[40][40] ретушированными, т[о] е[сть] если бы мы оставили в них все неприятное для большевиков, выкинули бы места, неприятные для меньшевиков.

Если Вы внимательно читали книгу, Вы знаете, что дело обстоит не так: из писем МАРТОВА не выкинуто ни одного места, содержавшего что-либо неприятное для меньшевиков вообще или к[ого]-л[ибо] из них в частности. Все пропуски касаются семейных дел; только одно является исключением: редакция устранила две-три строки, где Ю.О.[41][41] коснулся личной жизни двух с[оциал]-д[емократических] деятелей (теперь один из них в рядах большевиков, другой - вне с[оциал]-д[емократии] вообще).

Больше, если Вы будете внимательным читателем, Вы должны будете признать, что в письмах М[артова] (об Акс[ельроде] я не говорю, - он пожелал, и имел н[а то][42][42] все права, проредактировать свои письма, но эта редакция отнюдь не носила[43][43], т[ак] ск[азать], "историко-фракционного характера") резких отзывов о меньшевиках, или быв[ших] тогда меньшев[иках] более, чем о большевиках. Я не говорю уже о репликах Ю.О. по поводу ПЛЕХАНОВА (кстати сказать, Р.М. ПЛЕХАНОВА очень недовольна письмами за это) -т[ак] что Вы не один в этом вопросе) и ТРОЦКОГО, - возьмите более частные замечания - об ЕРМАНСКОМ, ПАНИНЕ и др.

Их Ю.О. по-настоящему бранит, а из большевиков даже о ЗИНОВЬЕВЕ, котор[ый], по вполне понятным причинам, все время принадлежал к числу наименее любимых Ю.О. фигур, - даже [о] Зиновьеве, говорю я, у Ю.О. ни разу не срывается ни одного "не парламентарного" возражения. Я сейчас просмотрел все страницы, где фигурирует его имя, вот они:

стр. 233 "не надо отвечать на каждую трескучую статью ЛЕНИНА и ГРИШКИ..."

стр. 235 "Есть подозрение, что Г. ОТРЕПЬЕВ отправлен в Россию..."

стр. 266 "Гришкино говоренье".

11