Николай Алексеевич Островский

«Большинство действующих лиц носит вымышленные фамилии. У Жухрая настоящее только имя, и был он не предгубчека, а начальником Особого отдела. Не знаю, насколько удалось мне зарисовать эту фигуру литого из цельного чугуна балтийского матроса, революционера-чекиста. Наша партия имеет таких товарищей, которых никакая вьюга, никакой ветер не может сбить с крепких, слегка выгнутых наружу ног… Замечательные это люди».

Значит, кроме Федора Передрейчука, был еще другой Федор, черты которого вписаны в образ Жухрая[84]. Островский их объединил, он создал своего Федора Жухрая таким, какими он наблюдал в жизни многих ему подобных людей.

Кто такая Рита Устинович?

Жена писателя, вспоминая о новороссийском периоде жизни Островского, пишет:

«В те дни впервые я услыхала имя Риты Устинович. С какой теплотой, с каким необычайным волнением он рассказывал об этой девушке!»[85]

Сестра Николая Островского Екатерина Алексеевна вспоминает, что уже после выхода романа «Как закалялась сталь», когда писатель стал получать тысячи писем со всех концов страны, он сказал однажды: «Была бы жива Рита, она бы тоже подала голос».

Значит, существовал, видимо, человек, образ которого в сознании писателя неразрывно сливался с образом Риты Устинович.

Бывший член Шепетовского ревкома и секретарь партячейки Квурт-Исаева (она тоже может быть сочтена в известной мере прототипом одного из действующих лиц романа — Игнатьевой) в письме, адресованном в Шепетовский музей Николая Островского, сообщает:

«В Шепетовке находилась дивизия. Политотдел дивизии помогал в работе партячейке при ревкоме. Молодая девушка выступала на митинге, который действительно состоялся в городском театре»[86].

Очевидно, молодая девушка, о которой упоминается в письме, и есть прообраз Риты Устинович. Однако бесспорно и очевидно также и то, что, сохраняя в памяти знакомые черты той, в ком видел он Риту из своей книги, Николай Островский не располагал никаким документальным дневником. Его собственным художественным творчеством является прекрасный дневник Риты Устинович, где с такой полнотой и щедрым богатством раскрывается внутренний мир этой комсомольской активистки первых лет революции. Островскому не довелось участвовать в работе VI Всероссийского съезда комсомола. Следовательно, он не мог в действительности встретиться там с подлинной «Ритой», как встретился с Ритой Устинович Павел Корчагин. Но по замыслу писателя такие характерные представители своего поколения, как Корчагин и Устинович, должны были участвовать в VI съезде. И потому в романе их встреча состоялась. Несомненно, что вся развязка этой сюжетной линии додумана писателем; достоверная «Рита» продлена во времени и обогащена умом и талантом художника.

То же самое произошло и с Тоней Тумановой. У нас есть основания полагать, что биографичны лишь истоки этой линии романа — та часть, где повествуется о взаимоотношениях Корчагина и Тумановой: сцена знакомства, совместное чтение книг, зарождение дружбы… Бежав из петлюровской тюрьмы, Островский действительно скрывается в доме одной своей юной приятельницы. Все это достоверно[87].

И потому-то в воспоминаниях Анны Караваевой о Николае Островском есть следующее место;

«— А знаешь… — сказал он, немного помолчав. — Недавно мне Тоня Туманова написала письмо, то-есть не Тоня… ну, ты понимаешь, а та, с которой я писал Тоню. Подумай, не забыла меня…»[88]

И все же стоит сравнить подлинные факты из жизни этой реальной «Тони» с фактами, которыми наполнил писатель биографию Тони Тумановой в своем романе, чтобы убедиться в том, что они далеко не схожи.

Тоня Туманова — дочь главного лесничего. Л. Борисович — дочь железнодорожного служащего, дежурного по станции. Рассталась она с Островским в конце 1924 года, когда тот, уже тяжело больной, уехал лечиться в Харьков. Жизнь этой девушки сложилась по-иному, чем Тонина жизнь в романе. Островский никогда не встречал ее с мужем на станции Боярка. Размолвки между ними не было. Они не стали врагами.

В Шепетовке жил, впрочем, и главный лесничий, у которого была дочь, — кажется, Галя. «Тоня» жила на Подольской, а лесничий — за станцией. «Коля там часто бывал», — пишет в своих воспоминаниях школьный товарищ Островского. Это же подтверждает и брат писателя. Возможно, что в образе Тони Тумановой объединились и дочь дежурного по станции и дочь главного лесничего.

Писатель творчески преображал биографии людей и события, о которых шла речь в книге. Он их не просто фиксировал; их смысл раскрывался тем глубже, чем более действенным было вмешательство художника, чем шире охватывал он жизненные факты, чем острее их сопоставлял.

«Как закалялась сталь» не мемуары Николая Островского, хотя в книге много достоверных фактов, взятых из его биографии[89].

Приступая к работе над книгой, Островский руководился иным, более узким замыслом, нежели ют, который удалось ему осуществить впоследствии в результате героического труда.