Читаем Николай Чудотворец полностью

Среди изображений — как иконописных, так и светских — святитель легко узнаваем. Не только епископским одеянием, но и привычными символами-атрибутами, которые художники помещают рядом с ним. Как правило, это, во-первых, три мешочка или три шара, которые он держит в руках — как символы денежных мешков, которые святитель бросал в окошко, чтобы помочь отцу трех девиц. Во-вторых, это корабль — символ его покровительства над всеми мореплавателями. И в-третьих, — это три отрока или три бочки — как символ спасения трех убиенных детей, трех осужденных на казнь или трех военачальников, невинно осужденных.

В русском фольклоре нашла широкое отражение народная любовь к святителю. Особенно в пословицах и поговорках. «Нет на нас поборника супротив Николы», «Попроси Николу, а он скажет Спасу», «Хвали зиму после Николина дня», «Что криво и слепо, то Николе свету», «Подошел бы Николин день, будет зима на санках», «До Николы нет добра николи», «Иней на Николе — к урожаю», «Сколько Никола Зимний даст снега, столько Никола Вешний даст травы», «На Николыцину и друга зови, и недруга зови: все друзья будут».

Хочется привести здесь слова эксперта-медика, изучавшего мощи святителя Николая — профессора Луиджи Мартино, из его выступления на конференции 1994 года в Бари: «Надеюсь, что наш святой Николай по-прежнему будет поддерживать нас всегда, со своей священной печатью Любви… И я также надеюсь, что благодаря этому… объединяется Восток с Западом. Он будет продолжать поощрять людей в поисках взаимных встреч, искреннего понимания, взаимной терпимости и, наконец, братства, что рождает чувство, являющееся предвестником истинного мира между народами».

На Востоке и на Западе многие бы хотели покровительства Николая Чудотворца. И достаточно лишь обратиться к нему (о чем он сам неоднократно говорил), тогда результат не заставит себя долго ждать.

Так чьим же покровителем является святитель Николай? Можно ответить просто — всех людей.

Но, если следовать традиции, можно составить даже целый список. Что мы и попробуем здесь сделать, используя многочисленные источники, как православные, так и католические, существовавшие со времен, когда Церковь еще не была разделена.

Итак, считается, что под покровительством святителя Николая находятся:

дети, школьники (особенно под Рождество Христово);

сироты;

крестьяне;

паломники и путешественники;

власть имущие;

торговцы;

пожарные;

заключенные (особенно — воры и осужденные на смерть);

юристы;

судьи;

нотариусы;

фармацевты;

девственницы;

виноделы;

парфюмеры;

рыбаки, моряки и прочие мореплаватели;

пахари и пекари;

мясники;

пивовары;

ткачи и торговцы тканью;

каменщики;

рабочие в карьерах;

переплетчики.

Не много ли обязательств для одного святителя? Ответ: не много. Можно ли в такое поверить? Ответ: миллиарды людей верят.

В быту говорят так: вы можете помолиться святому Николаю о хорошем плавании, чтобы уберечься от опасности на воде и на суше, для защиты от воров и для помощи в возвращении утерянных или похищенных вещей. К этому прошению можно также добавить большой список.

Молитву святителю Николаю мы помещаем в разделе «Приложения» данной книги. Но порой достаточно лишь сказать просто и без затей:

«Святителю отче наш Николае, моли Бога о нас!»

<p>Приложения</p><empty-line></empty-line><p>Святитель Дмитрий Ростовский</p><p>Из Жития святителя и чудотворца Николая, архиепископа Мирликийского</p>

Святитель Димитрий (1651–1709) — митрополит Ростовский, церковный писатель, собиратель и редактор жизнеописаний святых, автор драм и стихов. Около двадцати лет он собирал, переводил, редактировал и издавал свои Четьи Минеи, куда включил жития святых, разделив их на 4 тома — по временам года, начиная с 1 сентября — церковного новолетия. Том первый издали в Киеве в 1689 году. Жития расположены по дням празднования памяти святых. «Четьи Минеи» означает «ежемесячные чтения». В основу их Дмитрий Ростовский положил составленные в XVI веке Великие Четьи Минеи святителя Макария, митрополита Московского.

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Зеленый свет
Зеленый свет

Впервые на русском – одно из главных книжных событий 2020 года, «Зеленый свет» знаменитого Мэттью Макконахи (лауреат «Оскара» за главную мужскую роль в фильме «Далласский клуб покупателей», Раст Коул в сериале «Настоящий детектив», Микки Пирсон в «Джентльменах» Гая Ричи) – отчасти иллюстрированная автобиография, отчасти учебник жизни. Став на рубеже веков звездой романтических комедий, Макконахи решил переломить судьбу и реализоваться как серьезный драматический актер. Он рассказывает о том, чего ему стоило это решение – и другие судьбоносные решения в его жизни: уехать после школы на год в Австралию, сменить юридический факультет на институт кинематографии, три года прожить на колесах, путешествуя от одной съемочной площадки к другой на автотрейлере в компании дворняги по кличке Мисс Хад, и главное – заслужить уважение отца… Итак, слово – автору: «Тридцать пять лет я осмысливал, вспоминал, распознавал, собирал и записывал то, что меня восхищало или помогало мне на жизненном пути. Как быть честным. Как избежать стресса. Как радоваться жизни. Как не обижать людей. Как не обижаться самому. Как быть хорошим. Как добиваться желаемого. Как обрести смысл жизни. Как быть собой».Дополнительно после приобретения книга будет доступна в формате epub.Больше интересных фактов об этой книге читайте в ЛитРес: Журнале

Мэттью Макконахи

Биографии и Мемуары / Публицистика
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное