Николай Гумилев в воспоминаниях современников

Имя Белого упомянуто Гумилевым и в его первом "письме о русской поэзии" в первом номере "Аполлона" (октябрь, 1909). В характере этого упоминания просматривается автобиографический подтекст. Гумилев писал здесь о стихах сотрудника "Весов" Б. Садовского: "Я думаю, ни у кого не повернется язык упрекнуть поэта за такую скромность. Если он может не многое, то, по крайней мере, ясно сознает свои силы. Несколько строф, навеянных Брюсовым и Белым, только подтверждают мою мысль... так бесхитростно переняты в них особенности обоих образцов". Эти слова были запоздалым ответом Брюсову, упрекавшему юного Гумилева в подражании Белому. Гумилев даже употребляет здесь брюсовский оборот речи в его отзыве на "Путь конквистадоров": "Отдельные строфы... напоминают свои образцы - то Бальмонта, то Андр. Белого".

В следующем "письме о русской поэзии" опять упоминается имя Белого и опять лишь вскользь, но в этом беглом упоминании уже чувствуется будущий акмеист, который строит свою поэтическую систему, отталкиваясь от символизма и преодолевая его. Речь идет о первой книге П. Сухотина "Астры". В ней, пишет Гумилев, - "багряные закаты каких-то невиданных солнц", конечно взяты у Белого, но в стихах Сухотина они стали "ровнее и проще". "Теперь для них уже не надо подниматься на снеговые вершины, их видно с любого балкона".

В "Аполлоне" № 6, 1910 имя Белого встречается в отзыве на книгу Алексея Сидорова "Первые стихи". По словам Гумилева, Сидоров подражает Белому. Но начинающему поэту не хватает "смелости и свежести выдумки, на которой главным образом и держится поэзия Андрея Белого". В следующем номере "Аполлона" в статье Гумилева "Жизнь стиха" Белый отнесен к "поборникам тезиса искусство для жизни". Для Гумилева этот подход к искусству "нецеломудренный", равно как и точка зрения защитников тезиса "искусство для искусства".

В "Аполлоне" № 8, 1910 напечатана была статья Гумилева "Поэзия в "Весах", в которой находим следующую лаконичную характеристику: "Андрей Белый пытающийся внести красочный импрессионизм своих юношеских произведений в самые повседневные переживания". Однако все эти частные наблюдения над поэзией Андрея Белого в целом не умаляют в глазах Гумилева того места, которое Белый твердо занял в современной русской поэзии. Его имя он ставит рядом с Блоком, неизвестно наравне ли, но сразу вслед за ним. В рецензии на "Антологию" издательства "Мусагет" Гумилев отметил стихотворение Белого "Перед старой картиной". Оно, по слову Гумилева, - "прекрасно". Из романтизма есть два выхода, - поясняет свою оценку Гумилева, - "в сторону Гейне и в сторону Готье". Белый идет в этом стихотворении по более трудному пути Готье. В этом предельно кратком отзыве сказано чрезвычайно многое. Рецензия написана была в период, непосредственно предшествующий созданию Цеха поэтов и формулировке концепции акмеизма. Символизм понимался современниками как поэзия романтическая. Для Гумилева уже к этому времени явно обозначилась ценность равновесия как психологической и эстетической категории. Равновесие всех частей стихотворения весьма не благоприятная почва для романтизма. Выход из романтизма в сторону Гейне означает иронию. Летом 1911 г., пережив вспышку нового увлечения Анненским, Гумилев ясно осознал, что по своему темпераменту он не может быть продолжателем "иронической" линии в поэзии.

Но символизм Анненского ближе романскому духу. Романтизм Гейне и даже его тип "выхода из романтизма" для Гумилева неприемлем вдвойне: в силу его личного "решительного предпочтения романского духа перед германским" и по причине несущественности иронии в мире, где "все явления братья". Блок для Гумилева в известной степени ассоциируется с Гейне. Отсюда отталкивание от "царственного безумия" Блока, родственного германскому духу. Совсем иной выход из романтизма в сторону Готье. Готье станет столпом и утверждением истины в эстетике акмеизма. Во-первых, он "бесконечно жаден до жизни". И уже в этом его качестве акмеизм найдет вдохновение для своей "интенсивности", преодолевая экстенсивность символизма. Во-вторых, Готье, в отличие от стольких романтиков, в отличие от Блока, "не поддался очарованию сплина". Он избегает туманного и отвлеченного. Наконец, путь Готье намного труднее, а девиз акмеизма - идти по пути наибольшего сопротивления Таким образом, оценка стихотворения Белого в "Антологии" "Мусагета" основана на продуманной шкале эстетических ценностей и привлекательна своей объективностью, на которую не влияют личные воспоминания.