Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта

Иванов говорил долго, давал историческое обоснование и определение символизма, оценку русского символизма и снова цитировал Федора Тютчева, которого Гумилёв любил, но понимал совсем не так, как Иванов. Упоминал мэтр в своей речи и имена русских символистов Зинаиды Гиппиус, Андрея Белого, Федора Сологуба, Александра Блока, приводил в пример Александра Добролюбова и Дмитрия Мережковского как поэтов, устремившихся к религиозному действию. Обрушился Вячеслав Иванов на поэтов, близких по духу Гумилёву: «„Парнасизм“ имел бы, впрочем, полное, право на существование, если бы не извращал — слишком часто — природных свойств поэзии. В особенности — лирической: слишком склонен он забывать, что лирика, по природе своей, — вовсе не изобразительное художество, как пластика и живопись. Но — подобно музыке — искусство двигательное, — не созерцательное, а действенное, — и, в конечном счете, не иконотворчество, а жизнетворчество…» В заключение своего доклада мэтр обратился к молодежи напрямую: «…несколько слов к молодым поэтам. В поэзии хорошо все, в чем есть поэтическая душевность. Не нужно желать быть „символистом“; можно только наедине с собой открыть в себе символиста…»

Доклад Вячеслава Иванова «Заветы символизма», прочитанный в Москве и Санкт-Петербурге, лег в основу его статьи с тем же названием и был опубликован в восьмом номере (май-июнь) журнала «Аполлон» за 1910 год. Александр Блок опубликовал в этом же номере журнала свою статью «О современном состоянии русского символизма».

Настоящее обсуждение доклада Вяч. Иванова началось 1 апреля на заседании Общества ревнителей художественного слова. Гумилёв выступил против основных положений доклада. А вообще все выступившие в тот день (Ю. Верховский, С. Городецкий, В. Жирмунский, Н. Недоброво, К. Сюнненберг, В. Гиппиус, А. Кондратьев, А. Терк и сам Маковский) разделились на два лагеря. Против Вячеслава Иванова выступили и живший у него на «башне» Михаил Кузмин, и другой мэтр символизма Валерий Брюсов.

Михаил Кузмин открыто выразил несогласие с «туманными и потусторонними» доводами Вячеслава Иванова: «Есть художники, несущие людям хаос, недоумевающий ужас и расщепление своего духа, а есть другие, — дающие миру свою стройность. Нет особенной надобности говорить, насколько вторые, при равенстве таланта, выше и целительнее первых. По-моему, тут речь идет не о каком-то двойном зрении, не о непостижимых вещах, а об ненужном тумане и акробатском синтаксисе. Все это можно назвать безвкусием». Молодые поэты, в том числе и Гумилёв, поддержали Кузмина, что оскорбило самолюбивого Вячеслава Иванова. Тем не менее он был человеком благородным и не выпроводил своего квартиранта Кузмина из «башни». Он у него прожил до поездки Иванова в 1912 году за границу.

Гумилёв еще не сформулировал основные принципы будущего течения, но от старых принципов, высказанных Вячеславом Ивановым и Александром Блоком, он отказался. Михаил Кузмин уже в апрельском номере «Аполлона» публикует ставшую знаменитой статью «О прекрасной ясности», где четко формулирует свои разногласия с символизмом. Суть их станет ясна, если прочитать заключительные строки статьи: «…пишите логично, соблюдая чистоту речи, имея свой слог, ясно чувствуйте соответствие данной формы с известным содержанием и приличествующим ей языком, будьте искусным зодчим как в мелочах, так и в целом, будьте понятны в ваших выражениях… в рассказе пусть рассказывается, в драме пусть действуют, лирику сохраните для стихов, любите слово, как Флобер, будьте экономны в средствах и скупы в словах, точны и подлинны, — и вы найдете секрет дивной вещи — прекрасной ясности — которую назвал бы я „кларизмом“».