Николай Гумилев: жизнь расстрелянного поэта

В это же время Гумилёв публикует в четвертом и пятом номерах «Аполлона» рецензии сразу на целую серию поэтических книг (20 поэтов и 21 книга), причем давая точные и непредвзятые оценки творчеству Марины Цветаевой, Дмитрия Святополка-Мирского, Модеста Гофмана, Сергея Клычкова, Игоря Северянина, Велимира Хлебникова, Василия Каменского, Бенедикта Лившица, Ильи Эренбурга и других. Он дает точные, емкие характеристики творчества поэтов: «Из всех дерзающих, книги которых лежат теперь передо мной, интереснее всех, пожалуй, Игорь Северянин: он больше всех дерзает. Конечно, девять десятых его творчества нельзя воспринять иначе, как желание скандала или как ни с чем не сравнимую жалкую наивность… Но зато его стих свободен и крылат, его образы подлинно, а иногда и радующе, неожиданны, у него уже есть свой поэтический облик…» О поэтах-футуристах Гумилёв тоже отозвался очень объективно, несмотря на неприязнь к этому течению в литературе: «Кульминационной точкой дерзания в этом году, конечно, является сборник „Садок Судей“, напечатанный на оборотной стороне обойной бумаги, без буквы „ъ“, без твердых знаков и еще с какими-то фокусами. Из пяти поэтов, давших туда стихи, подлинно дерзают только два: Василий Каменский и В. Хлебников; остальные просто беспомощны». Время подтвердило правоту Гумилёва. О юной Марине Цветаевой поэт пишет: «…(книга „Вечерний Альбом“) внутренне талантлива, внутренне своеобразна… И, как и надо было думать, здесь инстинктивно угаданы все главнейшие законы поэзии, так что эта книга — не только милая книга девических признаний, но и книга прекрасных стихов». И опять точный прогноз.

Мог ли такой чуткий критик оставаться глухим к стихам своей жены? Риторический вопрос. Он первым отметил ее талант и старался вводить ее во все литературные салоны того времени. 22 апреля Гумилёвы были на заседании Общества ревнителей художественного слова. Теперь стихи читала Анна Андреевна. А незадолго до этого в апрельском номере «Аполлона» были опубликованы стихи Ахматовой («Сероглазый король», «В лесу», «Над водой», «Мне больше ног моих не надо…»). Именно эта публикация и стала подлинным литературным дебютом Ахматовой. 29 апреля в газете «Новое время» В. П. Буренин напечатал на эти стихи пародию. Тем не менее Анна Андреевна становится довольно известной в литературных кругах. Поэт Юрий Верховский даже придумает этой поэтической паре название «Гумилёв и Гумильвица». 22 апреля на заседании общества, проходившем в редакции «Аполлона», присутствовал и Александр Блок.

1 мая Гумилёвы вместе с Вячеславом Ивановым отправились смотреть в Малый театр пьесу М. Кузмина «Забавы дев». Вообще в мае Гумилёв, несмотря на разногласие с Ивановым, регулярно посещает Общество ревнителей художественного слова. На последнем весеннем заседании, где они были 13 мая, выступал Сергей Городецкий с докладом о поэте Иване Никитине.

К лету 1911 года противостояние молодых поэтов и адептов символизма достигло критической точки. Раскол стал очевиден, нужно было время, чтобы новая группа оформилась, но наступила пора отпусков и отдыха. В это время в семье Гумилёвых произошли два знаменательных события. Брат поэта Дмитрий Гумилёв петербургским губернатором был назначен сверхштатным кандидатом на должность земского начальника при Петербургском губернском присутствии. А мать поэта Анна Ивановна решилась, наконец, обзавестись в Царском Селе собственным домом. Выбор ее оказался удачным. Дом находился на улице Малая, 63, в нескольких десятках метров от мужской Николаевской гимназии, где когда-то учился юный поэт. Гумилёвы проживут здесь до 1916 года. Николай очень гордился этим фактом и теперь в письмах адрес стал писать так: «Царское Село, Малая ул., 63 (собств. д. против гимназии)»[40].