Николай и Александра

Тем временем Николай Александрович продолжал выполнять и свои государственные обязанности. "Меня назначили членом Финансового комитета, - писал он. - Чести много, радости мало... Принял шесть членов этого учреждения; признаю, я даже не подозревал прежде о его существовании". В качестве главы Комитета по борьбе с голодом 1891-1892 гг., цесаревич много трудился, изыскивая средства по подписке, да и сам жертвовал значительные суммы на помощь голодающим. Отношения с отцом были несколько натянутыми. "Мне хотелось сегодня поупражняться с гусарами, - писал он, - но забыл спросить разрешения у Папа". Сергей Юльевич Витте, грузный и толковый министр финансов, строивший Транссибирскую магистраль, и позднее, уже при Николае II, во время русско-японской войны и революции 1905 года, входивший в состав правительства, писал в мемуарах о своей беседе с Александром III. По словам Витте, он предложил императору назначить цесаревича председателем Комитета по сооружению Великого Сибирского пути. Александр III был удивлен подобного рода предложением. Произошел следующий диалог.

"- Как?.. Да вы знаете наследника цесаревича?

- Как же, ваше величество, я могу не знать наследника цесаревича?

- Да, но вы с ним когда-нибудь о чем-нибудь серьезном разговаривали?

- Нет, ваше величество, я не имел счастья о чем-нибудь говорить с наследником.

- Да ведь он, - говорит, - совсем мальчик; у него совсем детские суждения: как же он может быть председателем комитета?

- ...Но ведь если вы, ваше величество, не начнете приучать к государственным делам, он никогда к этому не приучится".

Витте отмечал, что "уже через несколько заседаний комитета... наследник овладел положением председателя, будучи человеком очень быстрого ума и быстрых способностей".

В 1893 году цесаревича, как представителя российской императорской фамилии, послали в Лондон на торжества по поводу бракосочетания его двоюродного брата Георга, герцога Йоркского, будущего короля Георга V, с принцессой Марией Текской. Поселили его в Марлборо-хаусе вместе с многими представителями королевских домов Европы, жившими в комнатах, которые выходили в общий коридор. Принц Уэльский, известный законодатель мужских мод, тотчас решил приодеть своего молодого гостя. "Дядя Берти... конечно, мне немедленно прислал портных, сапожника и шляпочника", - написал матери Николай Александрович. В Лондоне он был впервые. "Я в восторге от Лондона и никогда не думал, что он мне так понравится", - сообщал он родительнице, рассказывая о своем посещении Вестминстерского аббатства, собора св. Павла и Тауэра. Естественно от посещения Палат парламента цесаревич уклонился.

Николай Александрович был очарован принцессой Мэри. "Мэй прелестна, гораздо лучше, чем на фотографиях", - писал он 24 июня 1883 года родительнице. Что же до Георга, то он и Николай Александрович были так похожи друг на друга, что кузенов путали даже те, кто хорошо был с ними знаком. Георг был пониже ростом и чуть стройнее. Николай Александрович имел более худощавое лицо и выпуклые глаза. Оба расчесывали волосы на прямой пробор и носили бородки а ля Ван-Дейк. Когда они вставали рядом, то походили на братьев близнецов. Во время церемоний сходство не раз приводило к недоразумениям. Во время праздника в саду цесаревича приняли за Георга, а у Георга спросили, приехал ли он лишь для того, чтобы присутствовать на бракосочетании или же у него есть и другие дела. Накануне бракосочетания жениха какой-то придворный, приняв Георга за его русского кузена, просил герцога не опаздывать на церемонию.

После бракосочетания Николай Александрович посетил Виндзорский замок и завтракал у королевы Виктории. "Она была очень любезна и разговорчива и дала мне the order of the garter [орден Подвязки]", - писал он императрице-матери. Зная, что это будет приятно родительнице, на балу в Букингемском дворце он "много танцевал и даже веселился, там я не видел особенно много красивых дам".

Тем временем в С.-Петербурге маленькая Кшесинская становилась известностью. В девятнадцать лет она уже танцевала Фею Драже в "Щелкунчике" Чайковского и принцессу Аврору в "Спящей красавице". На ее репетиции приходил сам Чайковский, аккомпанировавший балерине на рояле. Однажды, после того, как Матильда исполнила роль принцессы Авроры, знаменитый композитор пришел к танцовщице в артистическую уборную, чтобы поздравить ее лично. Позднее Матильду Кшесинскую, наряду с Анной Павловой и Тамарой Карсавиной, назовут самой великой балериной дореволюционной России.

Конечно, находились и такие, кто объяснял ранний успех Кшесинской ее связью с наследником. Это отнюдь не означало, что общество осуждало эту связь. Для русской аристократии балет являл собой искусство, и зачастую знатные титулы и стройные ножки тесно соприкасались. Не одна полногрудая танцовщица из Императорского кордебалета, накинув на плечи манто, уходила из Мариинского театра, и, приподняв юбки, садилась в поджидавшую ее карету, обитую внутри бархатом, которая везла ее на ужин в какой-нибудь великолепный особняк.