Николай и Александра

По иронии судьбы Керенский сам навлек на себя беду. Несмотря на подавление июльских беспорядков, генерал Корнилов, ставший Верховным главнокомандующим армией, пришел к выводу, что правительство слишком слабо, чтобы одолеть рвущихся к власти большевиков. Поэтому в конце августа генерал приказал кавалерийскому корпусу взять Петроград и разогнать Совдепы. Временное правительство он намеревался заменить военной диктатурой, оставив Керенского в составе кабинета, но в диктаторы прочил себя самого. Убежденный социалист и противник большевизма, в борьбе с правыми мятежниками Керенский обратился за помощью к Советам. Большевики откликнулись на обращение и стали создавать Красную гвардию для отражения корниловцев. В соответствии с договоренностью Керенский освободил Троцкого и других большевистских лидеров.

Но корниловский мятеж не удался[121]. Посланные генералом на Петроград кавалерийские части стали брататься с защитниками столицы. Керенский потребовал, чтобы красногвардейцы вернули выданное им оружие, но те отказались выполнить распоряжение. В сентябре большевики получили большинство в Петросовете. Находившийся в Финляндии Ленин призывал: «История не простит промедления революционерам, которые могли победить сегодня… Промедление в выступлении смерти подобно». 23 октября под чужой личиной Ленин вернулся в Петроград, чтобы принять участие в заседании Центрального комитета РСДРП, на котором десятью голосами против двух было решено, что «восстание неизбежно, что время для него настало».

6 ноября большевики нанесли удар по Временному правительству. В тот день перед Николаевским мостом, подняв красный флаг, встал на якорь крейсер «Аврора». Вооруженные отряды под руководством большевиков захватили железнодорожные вокзалы, мосты, банки, телефон, почтамт и другие общественные здания. Кровопролития почти не было. На следующее утро, 7 ноября, Керенский выехал из Зимнего дворца в открытом автомобиле «пирс-эрроу» в сопровождении второго автомобиля под американским флагом. Беспрепятственно проехав по улицам, запруженным сторонниками большевиков, Керенский направился в южном направлении, чтобы, собрав верные ему войска, двинуть с ними на Питер. Остальные министры остались в Малахитовом зале Зимнего дворца под защитой женского батальона и горстки юнкеров. Сидевшие вокруг стола, покрытого зеленым сукном, министры наполняли окурками пепельницы, испещряя свои блокноты абстрактными фразами и воззваниями о помощи: «Временное правительство обращается ко всем классам населения с предложением поддержать Временное правительство!» В девять часов вечера «Аврора» произвела холостой выстрел, а в десять женский батальон сдался. В одиннадцать в сторону дворца было выпущено три или четыре десятка снарядов из орудий Петропавловской крепости, два из них попали во дворец, причинив ему незначительный ущерб. В два часа ночи 8 ноября министры Временного правительства сдались.

Вот это-то столкновение и было названо большевиками Октябрьской революцией, впоследствии приукрашенной и героизированной коммунистической пропагандой. В жизни города вначале не было заметно никаких особенных перемен. Продолжали действовать расположенные на Невском рестораны, магазины и кинематографы. Почти во всех районах города ходили трамваи, в Мариинском театре ставились балетные спектакли. 7 ноября пополудни сэр Джордж Бьюкенен, который «прошелся пешком по набережной в направлении Зимнего дворца, не обнаружил на Дворцовой набережной ничего необычного. Вид самой набережной был нормален, если не считать групп вооруженных солдат, стоявших постами близ мостов». Стоило Ленину пошевелить пальцем, как Керенский пал[122]. Не сумев собрать войска, министр-председатель так и не вернулся в Петроград. Находившийся в течение нескольких месяцев в бегах, в мае Керенский объявился в Москве, где Брюс Локкарт снабдил его фальшивым паспортом. Трое суток спустя Александр Федорович отплыл из Мурманска. Изгнание его продолжалось полвека. Троцкий, уже и сам изгнанник, написал российскому премьеру политическую эпитафию: «Керенский никогда не был революционером. Он только ошивался около революции… У него не было ни теоретической подготовки, ни политического опыта, ни умения мыслить, ни воли политика. Вместо этих свойств он был наделен тонким инстинктом, пылким темпераментом и тем красноречием, которое воздействует не на разум или волю, а на нервы». И тем не менее, когда Керенский покинул Россию, с ним погибла и надежда на гуманную, либеральную, демократическую Россию.