Николай I Освободитель

Вроде были еще лампы на спирту, но если они «не взлетели» и не остались в памяти, то вполне могло оказаться что это тупиковый путь. Оставались свечи, которые в будущем делали из парафина — той же нефти.

— «Парафин, парафин, что-то еще было», — какая-то мысль крутилась у меня где-то в районе затылка, и я никак не мог поймать ее за хвост. — «Точно! Стеарин! Инженер, как его там, Смит что ли, из «Таинственного острова» Жюль Верна делал стеариновые свечи. Дай Бог вспомнить только как… Вроде там жир обрабатывали как-то кислотой. А какая у них могла быть кислота? Серная или соляная? Нужно напрячь Севергина, чтобы он и так и так попробовал. Вот это будет всем товарам товар!»

— Почему ты настолько в этом уверен? — Дождавшись, пока я вновь займу свое место уточнил император, — прусская армия сильна еще со времен старого Фридриха. Тем более, что солдат они пока не теряли.

— Вот поэтому, шансов у них нет. Ты лучше меня знаешь, какие настроения царят в Берлине, они даже ждать наши войска не станут, попробуют «забрать всю славу» себе, — слова «забрать всю славу» я выделил голосом, показывая свое отношение ко всему происходящему. — А когда корсиканец разобьет армию пруссаков, мы вновь останемся с Наполеоном один на один. Мы же на англичан, шведов и прочих саксонцев всерьез рассчитывать в континентальной войне не будем?

Последний вопрос предназначался Константину, который в ответ только скривился, понимая, что пользы от таких союзников весьма немного.

— А я напоминаю, что у нас на юге еще война с Персией, да и Турция неожиданно зашевелилась.

Османы, явно видя, что Россия занята в другом месте, решили под шумок отжать обратно два дунайских княжества, и все дело шло к войне еще и с этим противником.

— И как ты видишь решение этого вопроса? — Подал голос Константин.

— Вам не понравится.

— А ты предложи, — с легким нажимом произнес Александр, после чего переглянувшись почему-то с братом добавил, — Мы тебя и позвали, чтоб ты дал немного другой взгляд на вещи, у тебя это хорошо получается.

— Ну хорошо, только потом возмущаться не нужно, я заранее предупредил, — ухмыльнулся я, предчувствуя реакцию на свои слова. — Пруссаки рванут добывать славу победителей Наполеона и быстро потеряют армию, а вместе с ней и большую часть территории, после чего дальше придется воевать нам, по сути, в одиночестве. Может какая-то помощь и будет от Фридриха Вильгельма, но точно не определяющая. Закончится все тем, что мы заключим с Наполеоном невыгодный мир, потому что альтернативой ему будет мир еще более невыгодный. Очевидно, что меньше всего потеряет — из Пруссии и России — тот, кто заключит сепаратный мир первым, поэтому медлить будет уже совсем нельзя. Такой мой прогноз на ближайшую кампанию.

— Так, это понятно, — согласился Александр, видимо такое предсказание уже не вызывало в нем внутреннего протеста. — А что ты предлагаешь?

— У нас есть месяц — полтора, может два. Окно возможностей, — ввернул я термин из будущего, — пока Пруссия уже будет воевать, но еще не потеряет армию. Договориться с Бонапартом за спиной англичан и пруссаков и выйти из войны. А может даже больше — ударить в спину немцам и откусить кусок их территории. А потом повернуться на юг и раздавить османов. Не так как в последние войны — вот эти все танцы вокруг дунайских крепостей, они реально ничего не дают, только солдат кладем бесполезно и деньги тратим. Дойти до Стамбула и потрогать насколько мягкая борода у турецкого султана. Решить южный вопрос раз и на всегда, тем более время для этого подходит как нельзя лучше: англичане заняты французами, французы — англичанами, нам никто не помешает, неизвестно, когда еще такой шанс представится.

— Да уж… — после короткой паузы крякнул император.

— Я же говорил, что вам это предложение не понравится, — я пожал плечами. — Но так мы можем выйти из этой войны с минимальными потерями, а может даже с прибылью. У шведов можно еще под шумок Финляндию откусить. Нужно только подумать, как сохранить торговлю с Англией — через Балтику, вероятно, не получится плавать — придется весь поток грузов в Архангельск везти, а это дополнительные расходы.

— Ну и как тебе молодое поколение? — Крестный повернулся к Константину, который, казалось, от моей короткой лекции по внешней политике впал в совершеннейшую растерянность. — А ведь они придут нам на смену.

— Вовремя предать — означает предвидеть, — процитировал я Талейрана, хотя не был уверен, что эта фраза уже была им произнесена. — Тот, кто пытается привнести в международную политику личные отношения, будет всегда в заведомо невыгодном положении по сравнению с остальными. Вот ты думаешь турки сами решили княжества подмять под себя — хрена с два. Уверен, что ели хорошо покопаться, там французские уши отыщутся очень быстро. А с другой стороны: если получится вовремя перейти на сторону Наполеона, будут французы спасать своего незадачливого союзника — тоже нет. Союз с Россией им важнее. Как говорят англичане — ничего личного, только бизнес.