Николай I Освободитель

— Не думаю, — пожал плечами Воронцов, спрыгивая с подножки кареты и стремясь не слишком испачкать сапоги в грязи. Как это бывает в Питере, вслед за холодной осенью, когда все было засыпано снегом и стоял изряднейший дубарь, природа преподнесла достаточно теплый декабрь. Снег тут же растаял, превратившись в мерзкую жижу, а с неба то и дело начинало падать что-то неопределенное: не дождь, не снег, не туман… В украинском языке есть очень подходящее, неприятное даже на слух слово «мряка», характеризующее такого рода осадки, так вот это было именно оно. — Все ж физика — не основной профиль заведения.

— Если что, сделаем небольшое пожертвование в фонд академии, и на этом вопрос закроется, — показался из кареты Севергин. Я ему наобещал огромные перспективы для исследований на стыке химии и электротехники, отчего ученый был весьма и весьма воодушевлен.

— Экий вы меркантильный, — подначил я химика.

— Просто трезво смотрю на вещи, — не повелся тот. Общение со мной явно дурно влияло на местных, делая из них даже больших материалистов чем я сам.

Впрочем, общение с председателем академии Виллие действительно прошло без особых проблем, и шотландец совершенно не возражал против возможного похищения одного из своих преподавателей, высказав только надежду, что тот не будут забывать академию и иногда будет устраивать тут открытые лекции, рассказывая о своих открытиях. Видимо пример Севергина, чье имя стало за время работы со мной весьма авторитетным в научном сообществе столицы, недвусмысленно говорил о радужных перспективах физика.

Сам Василий Владимирович оказался таким себе невысоким сухоньким мужичком пятидесяти лет, с немного бегающим взглядом безумного профессора, который долго не мог понять, что он него хотят эти люди. Потом, когда ему показали его же письмо, о котором физик видимо уже успел забыть, тот подскочил с места и принялся носиться по кабинету, что-то бурча про отсутствующий интерес и недостаток финансирования. Пришлось встать, поймать ученого, и немного его встряхнуть. Благо в свои не полных четырнадцать, ростом я уже был повыше Петрова.

— Василий Владимирович, — когда в глазах физика вновь появилась осмысленность, я принялся объяснять зачем мы приехали. — Личная лаборатория, неограниченное финансирование, возможность набрать учеников и помощь в публикации работ как в отечественных журналах, так и за рубежом.

— А как же мое преподавание в академии? Я же не могу бросить студентов! — Нахмурился ученый.

— Можете преподавать, но не в ущерб основной деятельности, — великодушно разрешил я, заранее собираясь загрузить физика так, чтобы тот и пискнуть не мог. — Итак, что скажете?

— Я согласен, — кивнул Петров и бросился к столу, как будто прямо сейчас собираясь начать упаковывать вещи для переезда. Пришлось немного попридержать его, сообщив, что для начала нужно подобрать помещение, завезти туда мебель и оборудование, нанять людей, а уж потом можно и самому перемещаться.

Электротехническую лабораторию я задумывал давно, понимая, что это будет одним из главнейших научных направлений в девятнадцатом веке. Останавливало меня только то, что никаких прикладных идей насчет того, чтобы можно было бы изобрести вот прямо сейчас и сразу пустить в производство, не было. Либо у меня не хватало знаний, либо предмет был слишком технологически сложен.

Например телеграф. Теоретически идея понятна — с одной стороны искровой передатчик, с другой стороны — детектор, между ними провод, ничего сложного. А вот как оно должно выглядеть на практике — хоть убей представить себе не могу. Или лампа накаливания — предмет максимально простой и утилитарный, однако ни технологии производства вольфрамовой, или что более реально — угольной, у меня в чертогах разума не завалялось.

Из простого, что можно соорудить буквально на коленке я мог предложить физику исследовать электролиз и гальванизацию, тем более что второе теоретически имело и прокладной производственный смысл. Например, хромирование стволов по идее должно было бы повысить их живучесть. Или нет, ну не металлист я не знаю! Даже не знаю открыт ли уже хром как химический элемент.

В общем, начала свою работу лаборатория уже весной десятого года и вероятно это была самая крупная и лучше всего оборудованная электротехническая исследовательская лаборатория в мире. Понимая, что именно в этой сфере наука как таковая еще только зарождалась и можно резким рывком уйти вперед, оставив конкурентов позади, создать научную школу, на которую будут равняться, денег я на пожалел. Практика, впрочем, показала, что вложения эти были совершенно не напрасны.

Глава 24