Николай I Освободитель. Книга 3 (СИ)

— Что это, ваше императорское высочество? — Удивленно поднял на меня глаза генерал Киселев. Он в отличии от некоторых других, видел подобные бумаги в первый раз.

— Это стандартная форма, подписывая которую вы соглашаетесь нести ответственность за разглашение услышанных сегодня сведений, — я обвел глазами собравшихся. — Не хочу никого пугать и не сомневаюсь в честности присутствующих здесь государственных мужей, однако вопрос, который будет сегодня здесь обсуждаться слишком важен, чтобы полагаться исключительно на доброе слово. Если у кого-то есть предубеждения по поводу таких вещей, он может покинуть собрание прямо сейчас.

— Подписывайте, это не страшно, — хмыкнул Сперанский и размашисто поставил автограф на плотной слегка желтоватой бумаге. Стандартным стальным пером моей фабрики, что приятно, — я уже таких с десяток подписал, пока, видите, жив и даже в Сибирь не уехал.

Комментарий Михаила Михайловича добавил остальным решительности, и они тоже расписались на своих бланках.

— Итак, господа, хочу вас обрадовать, — в протянутую руку Муравьев вложил подколотый скрепкой документ. — Его императорское величество Александр Павлович постановил создать секретный комитет по поводу решения крестьянского вопроса. Под моим руководством и с привлечением ограниченного количества специалистов. Можете ознакомиться, если интересно, — я толкнул обозначенный указ в середину стола и продолжил мысль. — Можете так же считать, что принципиальный консенсус насчет необходимости освобождения крестьян из крепостной зависимости достигнут. Теперь необходимо подготовить проект реформы, который бы позволил осуществить задуманное без больших социальных потрясений.

Ох как я кричал! Как я бесился! Мое возмущение просто невозможно было передать словами! В апреле 1819 года Александр подписал указ об упразднении крепостного права в Лифляндской и Эстляндской губерниях. В Прибалтике, короче говоря.

О чем-то подобном я помнил и из своей истории, но без подробностей, поэтому, когда оказалось, что всяким нацменам в империи опять создают условия лучше, чем коренному населению, я высказал брату все что думаю по этому поводу. Приводить этот монолог не буду, поскольку содержательного наполнения там было мало, а матерных конструкций — много.

Нет, императора в некотором смысле тоже можно понять. В Прибалтике сложилось сразу несколько факторов, делающих такой эксперимент менее болезненным. Во-первых, там исторически крепостного населения было меньше, во-вторых, непосредственно от надела там кормился не столь значительный процент жителей, как, скажем, в какой-нибудь Тамбовской губернии, поэтому крестьянам свобода была куда важнее сама по себе даже в отрыве от земли. Ну и в-третьих, на это дело поступил запрос от помещиков, которые постепенно переходили от аграрной модели к промышленной и нуждались в свободных руках. Все это понятно, но ведь должна же быть в стране и справедливость!

В итоге я получил разрешение на формирование комитета для выработки предложений по крестьянскому вопросу. Было у меня вполне обоснованное сомнение в том, что вся эта бодяга закончится чем-то конкретным, однако в любом случае нужно было с чего-то начинать. Даже если Александр в итоге не пойдет на отмену крепостного права, все равно накопленный материал будет полезен для меня в будущем.

— А почему комитет секретный, — задал вопрос генерал Киселёв. — Не лучше ли вынести важнейший вопрос на всеобщее обсуждение?

Павла Дмитриевича Киселева в отличии от других здесь собравшихся, мне рекомендовал сам Александр. Оказалось, что еще пару лет назад этот генерал подавал на высочайшее имя собственной разработки проект отмены крепостного права. Было бы сущим расточительством не использовать такого перспективного и мотивированного кадра.

— Лучше, — я кивнул, — но представьте, что начнется, если этот вопрос выплеснется за рамки этого кабинета. Мы просто утонем в обсуждениях и в итоге не добьемся никакого реального результата.

— Какой результат вы хотите получить, Николай Павлович? — Сперанский оказался единственным кто непосредственно заинтересовался самим текстом царского указа. Михаил Михайлович внимательно прочитал текст, отложил бумагу в сторону и задал вопрос. — Судя по тому, кто здесь присутствует, вернее не присутствует, вы не рассчитываете на одобрение нашей работы высших чиновников империи?

— Это так, — я откинулся на спинку кресла и задумчиво протарабанил пальцами по столешнице несложный ритм. — Мое предложение состоит в том, чтобы сосредоточиться пока исключительно на государственных крестьянах. Удельных и помещичьих отставить пока в сторону.