Николай I Освободитель. Книга 3 (СИ)

До этого момента с австрийским министром мы почти не пересекались. Прошлый раз, когда он приезжал в Питер договариваться о свадьбе сестры, меня на переговорах не было, поэтому вот так с глазу на глаз мы смогли переговорить впервые.

— Да? Удивительно, а с виду и не скажешь.

— Я в дипломатической работе не силен, предпочитаю полагаться в этом нелегком деле на опытных сподвижников.

Называть Палена сподвижником было не слишком приятно. После его участия в убийстве Павла…

— Вы считаете графа опытным дипломатом, на которого можно всецело положиться? — Меттерних вопросительно приподнял бровь.

— Ну, в России к сожалению человека вашего калибра не нашлось, а некоторые, на кого ранее возлагались надежды… Хм… Эти надежды не оправдали, — намек был более чем прозрачен. Нессельроде, которого многие пророчили на министерство иностранных дел был к Меттерниху достаточно близок. Слишком близок, учитывая контекст.

— Кхм… Ну что поделать… Как вам рыба?

— Выше всяческих похвал, как и вино. Передавайте благодарность повару.

— Непременно, — австрияк принял похвалу как должное.

Подобная пустая переброска обернутыми в лесть колкостями продолжалась добрых полчаса, пока мне все это не надоело. Я в отличии от кадрового дипломата, который в подобном ключе с легкостью мог провести весь вечер, достаточно быстро от такого бессмысленного разговора устал.

Я отложил столовые приборы в сторону, промокнул салфеткой губы — что ни говори, а повара у австрияка действительно были отменные — и резко свернул к сути.

— Что вы хотели обсудить, приглашая меня на ужин сегодня?

— Вот так прямо, ваше высочество? — Удивился дипломат.

— Именно, — я кивнул, — или вы имеете что-то против?

— Хм… собственно — нет, — австриец тоже отложил столовые приборы и на секунду задумался как бы подбирая правильные слова. — Я хотел с вами согласовать переговорные позиции.

— Интересно, — я вздернул бровь, — мне казалось, у нас была согласованная позиция, которую мы с вами выработали еще до начала войны. Но едва почуяв возможность ободрать турок покрепче, ты тут же от нее отступили.

— В этом нет ничего странного, жизнь идет, обстоятельства меняются, — Меттерних кажется совершенно не бы смущен моим мелким наездом. — Нужно уметь подстраиваться и успевать использовать внешнюю конъюнктуру себе на пользу.

— А что вы скажете о таком изменении конъюнктуры? Завтра мы сеператно договариваемся с турками. Забираем себе крепости на Черноморском побережье и дельту Дуная, а все остальное отдаем обратно. Ну и дальше вы останетесь с ними наедине. Вернее, не наедине, там еще англичане с французами будут.

— Это было бы… Неприятно, — признал австрияк. — Но думаю, что мы бы справились.

— О! — Я обрадованно откинулся на спинку стула, — без сомнения. Только сколько это будет вам стоить. Хватит ли вам денег после этого на участие в следующей войне. Мы же с вами понимаем, что все это — лишь прелюдия.

— Не понимаю, о чем вы говорите, — теперь уже австрийский дипломат изобразил дурачка. Понятно, что ссориться с французами ему пока смысла нет.

— Скажем так… — Я очень аккуратно принялся подбирать слова, — если говорить о моем мнении, как о мнении частного лица… Я не был бы против присоединения к Австрии североитальянских земель при условии, что Вена на будет требовать от Баварии возврата к границам до 1809 года.

Я б собственно был бы не против включения в состав империи даже Боснии с Сербией. Чем больше австрияки наберут территорий, населенных иными нациями, тем быстрее страна у них развалится. Уже сейчас немцы — как бы титульная нация — составляли в империи всего около 30%. Если туда вкорячить еще и сербов с итальянцами, то этот процент опустится до 20. Очевидно, что этого для скрепления «лоскутной империи» совершенно недостаточно.

— Очень интересно, — оживился Меттерних, — а что вы думаете о возможных завоеваниях Пруссии.

Тут уже нужно было говорить аккуратнее, все же с пруссаками у нас пока отношения были наиболее тесными из всех европейских стран.

— Думаю, королю Фридриху Вильгельму стоило бы в первую очередь заняться освоением уже полученных ранее территорий.

На несколько минут в столовой повисла напряженная тишина. Австрияк обдумывал мою позицию по расстановке сил в Европе.

— Я думаю, ваше императорское высочество, мы с вами сможем найти общий язык, — ответил он наконец, видимо придя к какому-то выводу.