Николай I Освободитель. Книга 3 (СИ)

При этом существовало, или правильнее будет сказать, недавно появилось еще одно разделение: на профессиональных писателей, зарабатывающих преимущественно пером и, так сказать, любителей. Появление первых во многом было обусловлено именно с учреждением моего «Колокола», который предлагал авторам такие гонорары, что те могли полностью сосредоточиться на творчестве, не отвлекаясь на что-то еще. Поскольку в журнале печатались только нужные мне произведения то и вектор, в котором двигалась «профессиональная» литература тоже, получается, задавался именно в редакции «Колокола».

Такое разделение вызывало внутри творческой тусовки массу разногласий и подковерных противоречий, впрочем, разбираться в них хоть сколько-нибудь досконально мне было откровенно лень.

— А почему вы считаете, что упрощение языка — это хорошо?

— Потому что чем проще язык, тем больше грамотных людей. Не то чтобы там была прямая корреляция, однако зависимость без сомнения есть. А нам для того чтобы империя крепла нужно большое число образованных граждан.

— Неплохо было бы сначала крепостное право отменить, — пользуясь тем, что в кружке было принято достаточно свободно обсуждать политические и социальные проблемы, подал голос Дашков.

С Дмитрием Васильевичем мы познакомились в Варне. Он до того несколько лет провел в Стамбуле и во время переговоров участвовал в работе российской делегации. Не сказать, что мы с ним сошлись хоть сколько-нибудь близко, но видимо он уже понял, что при мне можно поднимать острые вопросы не рискуя отправиться в ссылку за Урал. Чем и пользовался без зазрения совести.

— В чем проблема, господа! — Мне наступили на больную мозоль, и я не собирался отмалчиваться. — Я приветствую ликвидацию крепостного права, очевидно, что с этим пережитком прошлого нам предстоит вскоре попрощаться. Однако проблема не в желании моем, императора или интересах государства. Проблема в дворянстве, помещиках, которые не желают терять имущество. Господа, кто из вас является владельцем крепостных? Вот вы Александр Сергеевич, на сколько я помню у вас в имении больше тысячи душ крепостных?

По статистике большинство российских дворян имели во владении до сорока-пятидесяти крепостных. Действительно крупных крепостников-землевладельцев, имеющих десятки тысяч душ, насчитывалось не так что бы и много. Можно сказать, что правило 80/20 — восемьдесят процентов людей владеют двадцатью процентами богатств, а двадцать процентов — остальными восьмьюдесятью — тут работало достаточно точно.

— У меня — крепостных вообще нет, — нервно дернул щекой Пушкин. Он, будучи крайне импульсивным человеком, терпеть не мог оказываться на позиции отчитываемого. — Имение и все имущество там принадлежат отцу.

— Возможно, — я пожал плечами. — И тем не менее, рассуждая о либерализме и необходимости реформ по образцу некоторых кхм-кхм… Соседних стран, наши помещики почему-то не торопятся сами отпускать крестьян. И наоборот на все инициативы, идущие из правительства, реагируют весьма и весьма нервно.

Открытое предложение дворянам подать личный пример и отпустить крестьян в порядке инициативы снизу, понимания среди присутствующих не вызвало. Как обычно рассуждать о всем хорошем — это одно, делать — это другое. Типичная такая маниловщина, Гоголь бы оценил.

Вторая секретная комиссия по решению крестьянского вопроса, проработав год с небольшим — пока я был на юге заседания практически прекратились — так и не смогла родить какой-либо план, подходящий для использования на практике. В связи с отсутствием явного прогресса в середине 1820 года она была так же распущена, напоследок разродившись еще одним законопроектом, который в итоге был поддержан императорам. По нему умышленное убийство крепостного приравнивалось к умышленному убийству любого другого свободного человека, а нанесение тяжелых травм — полностью забрать у помещиков право наказывать своих крепостных Александр не решился — приводило к конфискации у него живого имущества. Не бог весть какой прогресс, но все же лучше, чем ничего. Я же со своей стороны продолжал в газетах мягко, но неуклонно формировать общественное мнение в соответствующем моменту ключе.

Тем временем обсуждение земельного вопроса за столом быстро увяло.

— А что, Николай Павлович, — Денис Давыдов, в этой истории не ставший первым партизаном все равно крайне популярный в войсках и высшем свете за веселый нрав и литературные таланты, после окончания турецкой кампании тоже оказался в столице и был приглашен на собрание кружка. Генерал-гусар промокнул губы вышитой цветами салфеткой и поинтересовался, — говорят вы новый журнал к выходу готовите. Не поведаете нам подробности, тут люди собрались, можно сказать, кровно заинтересованные в развитии печатного дела империи.

— Да, господа, — я усмехнулся, отложил вилку с ножом, сделал еще глоток вина из высокого хрустального бокала и обвел глазами собравшихся. На меня с изрядным интересом взирало десять пар глаз, — все так, однако боюсь, вам это будет не столь интересно.

— И какой же направленности будет издание?