Николай I Освободитель

Ну и еще одним, честно говоря, полулегальным совершенно подарком, который я буквально контрабандой передал Авдееву стали пулелейки под пулю Минье. Учитывая состояние с контрразведкой в стране, я небезосновательно опасался, что как только попробую внедрить такую полезную – я бы даже сказал прорывную – штуку как пуля, с помощью которой из нарезного штуцера можно будет стрелять так же быстро, как и из гладкоствольного мушкета, уже завтра об этом будут знать во всех европейских столицах. Более того, пока наши генералы будут телиться, думая, надо ли нам такое богатство и французы, и англичане и все остальные быстро себе их внедрят и будут стрелять по нам с недостижимых для русских войск расстояний. Поэтому я в обстановке строжайшей секретности – на сколько опять же это вообще возможно – изготовил несколько вариантов пулелеек, незначительно отличавшихся между собой и отправил их на Кавказ для «войсковых» испытаний с наказом использовать их очень аккуратно и нив коем случае не допустить захвата их врагом. Даже ценой собственно жизни. Авось у диких горцев некому будет выковыривать из тел, раненных и погибших пули, и новинку удастся сохранить в тайне. Хотя бы до двенадцатого года

Забегая чуть наперёд, то немного поредевший и отлично зарекомендовавший себя батальон вернулся в Питер в начале 1808 года, где был объединен с гвардейским егерским батальоном созданным еще Павлом в 1796 году и путем формирования третьего батальона превращен в полк. Впрочем, это было дело еще отдаленного будущего.

Что же касается коммерческого направления моей деятельности, то начало 1806 года получилось в этом направлении крайне удачным. Я наконец не только придумал товар, который должен был стать первым кирпичиком в построении моей будущей торгово-промышленной империи, но и приступил к его воплощению в металле. В металле - в прямом смысле, потому что таким изобретением, которое как мне показалось будет идеально подходить под все параметры, стала обычная застежка-молния. Достаточно простая, чтобы для ее изготовления не требовалось сложное оборудование – хватит несколько человек с надфилями и немного металла – легко вводимая в оборот и при этом достаточно маржинальная, чтобы на этом можно было неплохо заработать.

Впрочем, как это обычно бывает, и тут получилось все не быстро и на доведение первого образца до приемлемого качества ушло добрых четыре месяца: застежка то застёгивалась туго, то наоборот расходилась – пришлось немало поэкспериментировать с формой зубчиков и самой собачки.

Пришлось закупать дополнительное оборудование: прессы, волочильные станки, кучу прочей мелочи, оборудовать полноценную мастерскую, где уже к середине года работало три десятка человек. Вероятно, сам бы это дело не потянул, но тут меня выручил Воронцов, не только поучаствовавший в новосозданном предприятии деньгами, но и подобрав подходящих людей, а руководить – вернее скорее осуществлять инженерный контроль - за всем этим делом я привлек не кого-либо, а самого Кулибина. Да, оказалось, что известнейший изобретатель Екатерининской эпохи, о котором я думал, что тот уже давно отдал Богу душу, в свои семьдесят с хвостиком все еще коптит небо. Более того Кулибин оказался очень даже живеньким стариком, который от предложения поработать на еще одного Романова – сколько их было в жизни Ивана Петровича страшно даже представить, - отказываться не стал и быстро навел шороху на маленьком производстве, перестроив все на свой лад.

Новое предприятие расположили на берегу Финского залива, в паре верст южнее впадения в него Невы с прицелом на дальнейшее расширение, благо всяких мелочей, которые можно изготовить на небольшом, но хорошо оборудованном производстве, я мог предложить не один десяток.

Зато какой фурор произвела новинка, когда в сшитом с использованием молнии костюме появился на приеме сам император… Словами не описать.

- «Боже», - подумал я тогда, глядя на придворных, крутящихся вокруг Александра и силящихся рассмотреть новинку, - «да с такой рекламой я смогу продать этим людям все что угодно!»

Глава 14

Вот правильно говорят: «за одного битого двух небитых дают». После неудачной капании 1805 года Александр сильно изменился. В первую очередь исчезла абсолютная уверенность в собственной правоте – которая поразительным образом сочеталась в нем с мнительностью и неуверенностью в собственных силах, - он стал больше прислушиваться к советам других людей и, что особенно приятно – к моим. Особенно это стало заметно в конце осени 1806 года после рождения у них с Елизаветой Алексеевной – видимо они все-таки иногда работали в этом направлении – второй дочери, названной так же Елизаветой. Я уж не знаю, что именно там случилось во время родов – их принимал, кстати, сам Нестор Максимович, что показало всем в столице отношение императора к новой медицинской «метле», – естественно мне этого не рассказывали, однако судя по слухам, больше императрица выносить и родить наследника была не способна. Что опять же поднимало во весь рост вопрос наследования трона империи.