Николай I - попаданец. Книга 1 (СИ)

Насчет самой реформы имелось множество мнений. Даже самые либерально настроенные министры ратовали лишь за освобождение крестьян без земли или с минимальным наделом. Но это сводило на нет всю суть реформы. Так как для всех крестьянская реформа была скорее актом социальным или просто: 'чтобы было как в Европе'. Для меня же крестьянская реформа была, прежде всего, реформой экономической. В долгосрочной перспективе она могла повысить урожайность и высвободить рабочие руки для развития промышленности. А без ликвидации чересполосицы* и увеличения надела, реформа ничего реально не меняла. Недаром, после освобождения крестьян в моей реальности Александром II, уровень жизни крестьян лишь упал. Поэтому мы установили минимальный размер участка в пять десятин на душу.

Сама реформа растянулась на двадцать лет и включала в себя поэтапное освобождение крестьян и наделение их землею. Первый этап начался в 1827 году и включал в себя лишь государственных крепостных, которые получили землю из государственных фондов. Таких оказалось немногим больше четверти из общего количества крестьян. Большинство участков выдавалось в Новороссии, за Уралом и на севере киргизских степей*. Небольшая часть тонким ручейком потекла в Америку, где нам удалось заполучить значительную территорию вокруг крепости Росс. По мере освоения новых земель за Уралом, следующие волны переселенцев двигались все дальше на восток вдоль Сибирского тракта.

Чтобы как то облегчить существование колонистов на новых, неустроенных землях, им предоставлялось освобождение от налогов на пять лет. Сама земля не раздавалась даром. За землю крестьяне должны были отдавать десять процентов от урожая в течении десяти лет. Выплаты начинались через три года, после того как переселенцы устроятся на месте и соберут первые урожаи. Учитывая ужасающею бедность население и дабы продвинуть использование передового сельхозинвентаря, мы учредили Крестьянский банк, выдававший суды под четыре процента годовых, сроком до десяти лет. С одной стороны выплаты за землю, возврат платежей по ссуде и налоги оказались довольно тяжелым бременем для крестьянского хозяйства, но с другой стороны большой, порой в несколько десятин участок и начальный капитал, благодаря ссуде позволил многим из них вырваться из того круга нищеты, в котором они находились поколениями. Без налогов и выплат за землю государство не могло далее финансировать реформу.

Второй этап, начавшийся в 1829 году включал в себя помещичьи земли находившиеся в залоге. А таковых оказалась аж треть из общего числа помещиков. В большинстве случаев помещики и не думали возвращать ссуду, надеясь, что государство в лице царя батюшки и на этот раз простит своих верноподданных. Но здесь их ждало немалое разочарование, ибо заложенные земли отошли в казну и пошли в оборот на тех же условиях, что и государственные. Таким помещикам на общих условиях оставлялась усадьба с приусадебным участком и пять десятин земли.

В помещичьей среде эта реформа вызвала шок и негодование. Как же, государь батюшка предал своих верноподданных, ломает устои общества, завещанные его прародителями! Но помещики, как класс, составляли около одного процента населения империи и в основной своей массе не были заинтересованны в переменах. Учитывая, что среди пострадавших имелось немало офицеров, проигравших свои земли в рулетку или просто прогоревших из-за неумения вести хозяйство, недовольство среди офицерского корпуса стало питательной средой для заговоров и локальных восстаний. Лишь за два года после начала реформы случилось четыре попытки покушения на мою особу и около сорока были сорваны соответствующими ведомствами. Сотни человек отправились за Урал или на виселицу, дабы переосмыслить свое поведение.

К 1831 году подошла очередь еще одного, на сей раз еще более радикального шага. А именно, освобождения всех крестьян и наделения из землей за счет помещиков. К этому времени мое положение на троне упрочнилось. Почти полностью поменялся офицерский состав четырех гвардейских полков, а сам офицерский корпус благодаря демократизации армии уже на треть состоял из разночинцев. В обеих столицах стояли лояльные мне гарнизоны. Дворянская оппозиция никуда не исчезла, но наиболее решительно настроенные переселились в места не столь отдаленные, а их имущество было конфисковано. Гвардейские полки подверглись основательной чистке, ибо среди них оказалось немало заговорщиков. Поначалу мы планировали полностью освободить крестьян к году этак тридцать пятому, но освобождение государственных крепостных привело к столь сильному брожению среди мужиков, что медлить далее не представлялось возможным. Ситуация начала выходить из-под контроля.