Николай I

Опыт оказался удачным, и Жуковскому была поручена разработка подробной программы образования «Монарха великой империи». Император Николай внимательно просмотрел программу — и утвердил. Идеи Жуковского об «образовании для добродетели», о том, чтобы военные игры проходили только во время каникул и «не вмешивались в остальное ученье», о необходимости дать наставнику (то есть Жуковскому) «и право, и полную свободу действовать» нашли полное одобрение самодержца. Николай изменил только два положения: отменил преподавание латинского языка (вспомнив, как сам мучился с ним в детстве) и отказался от идеи создания «потешного полка» по примеру молодого Петра. Вместо «потешных» он повелел определить Александра в число кадет Первого кадетского корпуса, но к занятиям приступить только через два года (когда Саше исполнится 11 лет). В 1833 году сам Николай, вспомнив свои подростковые учебные увлечения, разработал для наследника план изучения военных наук: не мелочных подробностей вроде парадов и смотров, но фортификации и артиллерии: «Хотелось бы мне видеть его занимающимся этим делом, как я им занимался в его лета».

Работать с наследником должны были преподаватели, уже имевшие педагогический опыт и авторитет. Многие из них обрели мастерство в знаменитом пансионе пастора Муральта, ученика одного из классиков педагогики — Песталоцци. В феврале 1828 года Николай собрал специальный комитет, обсуждавший, кому поручить преподавание наследнику. «Для истории, — сказал он, — у меня есть надёжный человек, с которым я служил в Инженерном училище, — Арсеньев. Он знает дело, отлично говорит и сыну будет полезен». Критерии Николая по отношению к Константину Ивановичу Арсеньеву — чистый, честный, надёжный, знающий дело — были применены и при отборе других кандидатов.

Воспитывая человека прежде, чем правителя, Жуковский действовал достаточно самостоятельно. Он был убеждённым противником доминирования военного образования в воспитании человека и государя. «Воинственные игрушки не испортят ли в нём того, что должно быть первым его назначением? — писал он императрице. — Должен ли он быть только военным, действовать в сжатом горизонте генерала? Когда же будут у нас законодатели? Когда будем смотреть с уважением на истинные нужды народа, на законы, просвещение, нравственность? Государыня, простите моим восклицаниям: но страсть к военному ремеслу стеснит его душу: он привыкнет видеть в народе только полк, в Отечестве — казарму. Мы видели плоды этого: армии не составляют могущества государства. Если царь занят одним устройством войска, то оно годится только на то, чтобы произвести 14 декабря. Не думайте, государыня, что я говорю лишнее, восставая с таким жаром против незначащего, по-видимому, события. Нет, государыня, не лишнее! Никакие правила, проповедуемые учителями в классах, не могут уравновеситься в силе с впечатлениями ежедневной жизни».

Учителя, подобранные Жуковским, действительно заслуживали звания учителей. Они были такими, как обучавший Александра словесности Пётр Плетнёв, литератор, один из ближайших друзей Пушкина (ему посвящено первое отдельное издание IV и V глав «Евгения Онегина»[308]). Великая княгиня Ольга Николаевна вспоминала про Плетнёва: «С нами, детьми, он обращался так, как это надлежало педагогу. В Мари он поддерживал её воображение, Сашу — в доброте сердца, и всегда обращался с подрастающими как со взрослыми… Из всех наших преподавателей он был тем, который особенно глубоко указывал и разъяснял нам ту цель жизни, к которой мы готовились».

Николай и сам старался принимать участие в воспитании сына. По вечерам он любил поиграть с Александром и его друзьями в «военные игры», а императрица бросала жребий — у кого из молодых людей император будет «начальником штаба». Игры приводили всех собравшихся в неописуемый восторг. Именно для наследника придумал Николай «штурм» петергофских каскадов юными кадетами, ставший традиционным с июля 1829 года. Это действо начиналось с того, что кадеты выстраивались внизу, в парке, у фонтана «Самсон». Затем по команде Николая «раз-два-три!» они с криками «ура!» бросались вверх, навстречу потокам воды, падали, овладевали уступами бьющих фонтанов и добирались до грота, где сама императрица раздавала первым подарки. Среди весело барахтающихся в воде кадетов — и среди первых при штурме! — был и наследник Александр.

Испытанием и Александру, и его учителям стало личное присутствие императора и императрицы на годовых экзаменах в начале 1829 года. Наградой Жуковскому и Мердеру были слова Николая после одного из таких экзаменов: «Мне приятно сказать вам, что я не ожидал найти в сыне моём таких успехов. Всё у него идёт ровно, всё, что он знает, знает хорошо, благодаря вашей методе и ревности учителей; примите мою искреннюю благодарность»[309].