Николай I

Освящение дворца, «златоверхое кремлёвское новоселье», свершилось в пасхальную ночь 1849 года. Многолюдный крестный ход шёл из зала в зал, в свете люстр в тысячи огней, в сиянии золота и эмали. Каждый зал и каждая комната окроплялись святой водой. «Это была одна из самых красивых, но и самых утомительных церемоний в моей жизни, — вспоминала Ольга Николаевна, — она длилась с полуночи до четырёх часов утра».

Созданный для коронаций и больших государственных праздников дворец сохранил своё высокое назначение и в советскую, и в постсоветскую эпоху. Здесь проводили партийные съезды, собирали Верховный совет, принимали Конституцию СССР и чествовали участников Парада Победы 1945 года. Сейчас это творение николаевской эпохи — парадная резиденция президента Российской Федерации.

Непросто выбрать самое показательное архитектурное сооружение царствования — на эту почетную роль могут претендовать и здание Главного штаба, и два Николаевских вокзала, петербургский и московский, и Александрийский столп в Петербурге, и храм Христа Спасителя в Москве, задуманный Александром I, одобренный Николаем I, построенный при Александре II и освящённый при Александре III…

Зато архитектурное отражение неофициального Николая — отца семейства — можно назвать совершенно определённо. Это романтический Петергофский коттедж, творение архитектора Адама Менеласа, «русского шотландца». И если нельзя заглянуть в душу Николая Павловича, то можно заглянуть в его Петергофский коттедж — и многое понять.

На уединённой окраине Петергофского парка, там, где когда-то императрица Анна Иоанновна стреляла подгоняемых егерями зверей прямо с террасы своего охотничьего «темпеля», Николай повелел в 1826 году «строить… сельский домик, или так называемый котичъ со всеми хозяйственными заведениями, с присоединением парка». Коттедж — то есть английский загородный дом — был построен в модном для того времени «готическом» стиле, с его романтическими представлениями о Средневековье как об эпохе рыцарей и прекрасных дам. Всё пронизано «готикой»: стрельчатые окна, арки, остроконечные фронтоны, ажурные металлические орнаменты, а внутри — мебель, часы, даже канделябры и рисунки ширм. В окнах — цветное стекло в подражание средневековым витражам. Балконы и террасы — в зелени и цветах, на площадке перед коттеджем — померанцевые деревья, вокруг — цветники и беседки. «Вид от Коттеджа представляется действительно восхитительный: впереди роскошно раскинутый парк, а далее широко расстилающийся залив моря с пароходами и белеющими вдали парусами судов»[343].

Современники отмечали, что коттедж внешне привлекает не величием, но изяществом постройки, а внутри — не роскошью, а вкусом[344]. Морской кабинет, например, расписан академиком живописи Джованни Батиста Скотти под походный шатёр: стены и потолок будто задрапированы тканью, собранной в складки. Мебель в кабинете — только самая необходимая, в шкафах — собрание морских карт и уставов, на столе — морские приборы: компас, солнечные часы, подзорные трубы. Есть ещё «большой кабинет» со строгой рабочей обстановкой: стол, затянутый зелёным сукном, на нём — чернильные приборы, вокруг — девять стульев. На стенах — два портрета Петра Великого, столь почитаемого Николаем, картины «малых голландцев» XVII—XVIII веков, лично отобранные императором из коллекции Эрмитажа (тоже дань Петру). Остальные портреты и скульптуры в кабинете — семья Николая: родители, братья, сестры, сыновья и дочери. Для семьи, а не для императора построен этот дом. Поэтому центр дома — гостиная, с часами в виде Руанского и Реймсского соборов, с огромными зеркальными окнами-эркерами, а за ними и вокруг них — цветы и зелень сельского пейзажа. В гостиной, а иногда в салоне (большой приёмной, стены которой украшают романтические пейзажи; любимый художник — Айвазовский) собирается для отдыха узкий круг родных людей — не венценосцев.

В Лондоне Николай говорил одному старому знакомому:

— Вы думаете, что я счастливый человек, так как я то, что люди называют великой особой; но я вам сейчас покажу, в чём заключается моё счастье.

Император открыл шкатулку и показал миниатюрные портреты императрицы и великих княжон.

— Вот, — сказал он, — источник моего счастия: жена и дети. Может быть, этого не следовало бы говорить, но нет в Петербурге красивее девушки, чем моя дочь Ольга…[345]

Главное сокровище Петергофского коттеджа — его хозяйка, императрица Александра Фёдоровна. В её честь дано и официальное название этой царской резиденции — Александрия, и создан особый герб, придуманный романтиком Жуковским: «в лазоревом щите серебряная шпага с золотым эфесом, на коей венок из белых роз». «Белая роза» — «бланш флёр» — давнее прозвище императрицы по имени героини романа Фридриха де ла Мотта Фуке «Волшебное кольцо»[346], романа, через столетие с лишним вдохновившего Дж. Р. Толкиена на создание трилогии «Властелин колец»![347]