Николай II

Диагноз поставлен, и в дальнейшем он будет многократно подтверждаться. Понимание царем самодержавия — налицо. Хорошо знавший придворную жизнь генерал А. А. Мосолов в своих воспоминаниях развивает тезис о нелюбви Николая II к спорам, тем самым как бы продолжая рассуждение Победоносцева. Государь, будучи по природе человеком застенчивым, избегал споров «отчасти вследствие болезненно развитого самолюбия, отчасти из опасения, что ему могут доказать неправоту его взглядов или убедить других в этом». «Этот недостаток натуры Николая II и вызывал действия, считавшиеся многими фальшью, а в действительности бывшие лишь проявлениями недостатка гражданского мужества. Данилович, — вспоминал Мосолов наставника царя, — научил его этот недостаток обходить. Он же, при наличии и без того скрытной натуры большинства членов семьи, приучил будущего государя к той сдержанности, которая зачастую производила впечатление бесчувственности».

Можно ли полностью согласиться с предъявленными генералу-воспитателю обвинениями? И не разделяет ли с Даниловичем вину за воспитание самодержца его учитель Победоносцев? Однозначно ответить трудно. Остановимся на приведенной констатации, вспомнив, что в образованных кругах русского общества имя царя уже в 1890-е годы перестало вызывать священный трепет. Можно долго рассуждать на тему, кого в этом винить и как к этому относиться, только факт останется фактом: десакрализация идеи самодержавия (в лице ее носителя — императора Николая II) подтверждается не только ростом оппозиционных настроений в стране, но и формированием комического (или, лучше сказать, трагикомического) образа монарха в русской подцензурной печати.

Так, в январе 1902 года в политической и литературной газете «Россия» появился фельетон «Господа Обмановы» писателя и публициста А. В. Амфитеатрова — сына настоятеля Архангельского собора Московского Кремля. Парадоксально, но оказавшаяся «крамольной» газета пользовалась покровительством начальника Главного управления по делам печати князя Н. В. Шаховского и некоторых великих князей. Фельетон произвел сильное впечатление на читателей, вне зависимости от их политических убеждений и идейных пристрастий. Более откровенных характеристик членов дома Романовых трудно было придумать: автор, изменив имена, оставил инициалы — и Николая II, и его ближайших родственников и предков — матери, отца, деда и прадеда. Рассказывая историю господ Обмановых, Амфитеатров попытался обыграть прошлое самодержавной России. «Злее пасквиля я не видел», — записал в дневнике А. А. Половцов.

Действительно, любой внимательный читатель, ознакомившись с фельетоном, сразу же понимал, о ком идет речь. К эзопову языку Амфитеатров, по большому счету, не особенно и прибегал, говоря об Алексее Алексеевиче Обманове — хозяине самого крупного в губернии имения и предводителе дворянства огромного уезда, собственнике села «Большие Головотяпы, Обмановки тож»; о его супруге Марине Филипповне, взятой «за красоту из гувернанток»; о их сыне Никандре Алексеевиче, в просторечии называемом «Никой-Милушей». «Это был маленький, миловидный, застенчивый молодой человек, — характеризовал Амфитеатров наследника «самого крупного имения», — с робкими, красивыми движениями, с глазами, то ясно-доверчивыми, то грустно-обиженными, как у серны в зверинце. Пред отцом он благоговел и во всю жизнь свою ни разу не сказал ему: „нет“».

В этом портрете трудно было не узнать молодого государя — человека среднего роста (5 футов 7 дюймов, то есть один метр 68 сантиметров), всегда почитавшего своего отца и известного своими «робкими» манерами. Трудно было не узнать и упоминавшихся предков этой «провинциальной» семьи: дедушки Алексея Алексеевича — Никандра Памфиловича — «бравого майора в отставке, с громовым голосом, с страшными усищами и глазами навыкате», любвеобильного хозяина еще крепостной Обмановки; и его сына — «красавца Алексея Никандровича», — в период «эмансипации» ставшего одним из самых деятельных и либеральных мировых посредников. Читая «Что делать?» Чернышевского и говоря крепостным «Вы», Алексей Никандрович «считался красным и даже чуть ли не корреспондентом в „Колокол“». Этот «либерал», по сказке Амфитеатрова, «умер двоеженцем, — и не под судом только потому, что умер». Так были охарактеризованы, соответственно, Николай I и Александр II.

Ознакомив читателя с краткой историей семьи Обмановых, Амфитеатров описал смерть Алексея Алексеевича, которая «очень огорчила Нику». В его фельетоне в молодом хозяине Больших Головотяп боролись «бес и ангел»: наследнику было «жаль папеньку», но в то же время он радовался полученной свободе, тому, что мог открыто подписаться на «Русские ведомости», послав ко всем чертям «Гражданина», что мог подарить колье mademoiselle Жюли и т. д. Победа в конце концов должна была остаться, согласно фельетону, «за веселым бесенком», «слезный ангел должен будет ретироваться».