Николай II

Если бы министры Вашего Величества, сказал я, были независимые люди и преследовали единственную цель — благо Родины, — присутствие такого человека, как Распутин, не могло бы иметь значения для дел государства. Но беда в том, что представители власти держатся им и впутывают его в свои интриги. Я опять должен доложить Вашему Величеству, что так долго продолжаться не может. Никто не открывает вам глаза на истинную роль этого гнусного старца. Присутствие его при дворе Вашего Величества подтачивает доверие к верховной власти и может пагубно отразиться на судьбах династии и отвратить от государя сердца его подданных.

На все тяжкие истины государь либо молчал, либо выражал удивление, но, как всегда, был любезен и приветлив. Когда я прервал свой доклад, он обратился с вопросом: «Как вы думаете, чем окончится война?.. Благополучно ли для нас?». Я сказал, что за армию и народ можно отвечать, но командный состав и внутренняя политика затягивают войну и мешают победе».

В Думе сложились силы, которые пользовались военно-политическими неудачами для дискредитации монархии и стремились к смещению царя. В середине 1916 года могущественный военный промышленник Путилов походя обронил изумленному французскому послу между двумя затяжками своей толстой сигары: «Будет революция».

Это должна была быть революция сверху.

Царь во время войны отклонял требования о созыве Учредительного собрания для выработки новой конституции. Он ни при каких обстоятельствах не пошел бы на открытое признание ослабления режима в глазах противника. Поэтому царь препятствовал деятельности обеих крайних группировок в Думе: в то время как одни требовали мирных переговоров с Германией независимо от положения на фронте, что было возможно только без этого царя, другие желали добиться военной победы — но от своего имени, а не от имени царя, которого опять-таки нужно было убрать. При этом первые не понимали, что играют на руку врагу, а вторые давно уже с ним сотрудничали. С момента открытия Думы нового созыва в 1912 году в ней были представлены крайне левые, так называемые социал-революционеры. Они расходились во мнениях с умеренными и консерваторами по вопросу о незаконности террористического подполья. Либералы и социалисты, пришедшие к власти в феврале 1917 года, составляли всего четверть от общей численности Государственной думы. Лагерь консерваторов образовали различные группировки, вплоть до праворадикальных. Многие из них, в целом лояльные к царю, объединились с либералами в протесте против господствующих отношений во властных структурах и засилья клики царицы (а также назначенных по ее инициативе министров Протопопова и Штюрмера). Царица, вмешиваясь в государственные дела, также постоянно предостерегала Николая в отношении принятия новой конституции: «Мы не созрели для конституционной монархии».

Немецкое министерство иностранных дел из донесений своих агентов было хорошо осведомлено о процессах в Государственной думе. В телеграмме немецкого посла в Копенгагене Брокдорф-Ранцау рейхсканцлеру Бетман-Гольвегу от 26 января 1916 года в Берлин отмечается, что царь сумел воспрепятствовать оппозиционному курсу благодаря перестановкам в правительстве. Критики власти стремились к ответственным постам, чтобы придать ускорение правительственной машине и укрепить сотрудничество с депутатами. Кратковременные меры по улучшению снабжения лишили революционную пропаганду, хотя и ненадолго, почвы — к огорчению немецкого правительства.