Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...

Генерал Лукомский писал: «Что собственно побудило Государя направиться в Псков, где находился штаб главнокомандующего Северного фронта, генерала Рузского, а не вернуться в Ставку в Могилев? Объясняют это тем, что в бытность в Могилеве при начале революции — он не чувствовал твердой опоры в своем начальнике штаба генерале Алексееве и решил ехать к армии на Северный фронт, где надеялся найти более твердую опору в лице генерала Рузского». [111]Полковник Мордвинов возражает против этого утверждения: «К генералу Рузскому и его прежнему, до генерала Данилова, начальнику штаба генералу Бонч-Бруевичу Его Величество, как и все мы, относились с безусловно меньшим доверием, чем к своему начальнику штаба, и наше прибытие в Псков явилось вынужденным и совершенно непредвиденным при отъезде. Государь, стремясь возможно скорее соединиться с семьей, вместе с тем стремился быть ближе к центру управления страной, удаленному от Могилева». [112]

Тем не менее Николай II рассчитывал на Рузского. Рузский командовал войсками огромного фронта, и Царь, если Рузский был бы верен присяге, оказался бы не только в полной безопасности, но и получил бы мощное средство по подавлению мятежа. Таким образом, Государь прибыл в Псков, стремясь продолжать борьбу с мятежом. Советский исследователь Г. З. Иоффе пишет: «Если верить белоэмигрантским мемуарам, то создается впечатление, что Николай II прибыл в Псков уже с созревшим решением пойти на уступки и согласиться на ответственное министерство. Но подобные утверждения — либо намеренное искажение, либо результат бессознательного смещения калейдоскопически развертывающихся событий». [113]Нет, Государь хотел опереться на генерал-адъютанта Рузского, чтобы продолжать борьбу.

«Когда „блуждающий поезд“ приближался к Пскову, — пишет Г. М. Катков, — пассажиры его надеялись, что приближаются к тихой гавани и что личное присутствие Императора произведет магическое действие. Государь был вправе ждать, что главнокомандующий Северным фронтом первым делом спросит, какие будут приказания. Однако произошло совсем другое». [114]

По воспоминаниям почти всех участников событий в Пскове, Государь прибыл в этот город примерно в половине восьмого вечера. Сам Николай II сообщал Императрице в телеграмме следующее: «Телеграмма № 23, подана в Пскове 1917, 0 ч. 15 мин. Получена в Ц.С. 2 марта 1917 в 12.55. Ее Величеству. Прибыл сюда к обеду. Надеюсь, здоровье всех лучше и что скоро увидимся. Господь с вами. Крепко обнимаю. Ники». [115]

Так как обед в России был примерно в 20 часов и соответствовал времени современного ужина, то время прибытия царского поезда в Псков можно считать установленным.