Николай II. Отречение которого не было

Сразу же выяснилось, что миссии эти впредь будут играть чисто декоративную функцию. Их представителей перестали допускать к стратегическому планированию операций и делиться с ними военными секретами. Кроме того, царь пресёк любые попытки представителей западных миссий влиять на русское верховное командование.

6 января 1916 года французский посол в Петрограде М. Палеолог с тревогой пишет министру иностранных дел А. Бриану о деятельности главы французской военной миссии генерала маркиза де Ла Гиша: «Мне кажется, что Глава нашей военной миссии не может исполнять свои прямые обязанности. Фактически его деятельность сводится к почётной миссии при Императоре»[152].

В письме от 11 января 1916 года уже Ла Гиш спешит сообщить Палеологу из русской Ставки: «Господин Посол! Мне нет необходимости рассказывать Вам о той нервозной обстановке, в которой мы здесь живём. […] Мы не можем ни на что реагировать, так как у нас до сих пор не было ни одного контакта с Генеральным Штабом»[153].

Генерал А. И. Спиридович свидетельствовал: «В Ставке на Государя очень давили представители иностранных держав. Давили, старались влиять, но и только. Никто так твердо и самостоятельно не вел русскую национальную линию с иностранцами, как Император Николай Второй. Слабость в этом отношении Сазонова, его угодничество перед союзниками были одной из причин его увольнения. Этой излишней угодливостью страдала Ставка Вел. Кн. Николая Николаевича»[154].

Николай II чётко и недвусмысленно дал понять, что Россия будет проводить независимую от западных союзников политику и что эта политика будет направлена прежде всего на удовлетворение исторических интересов России, которая несла самые тяжёлые потери в Мировой войне. Хотя, конечно, речи не шло об игнорировании интересов союзников, от которых Россия, в силу ряда причин, испытывала определённую экономическую зависимость. Кроме того, император Николай II считал для России жизненно необходимым выиграть войну, а участие в этой войне Англии и Франции значительно приближало эту победу.

В середине 1916 года, после победоносного «Брусиловского прорыва», союзникам стало ясно, что русская армия не только не погибла, но, наоборот, стала более сильной. Также им стало ясно, что русская промышленность самостоятельно справляется и со «снарядным голодом», и с производством вооружений.

Между тем, решающие победы на Восточном фронте были для правящих кругов Франции и Англии нежелательны. В книге французского исследователя Сержа Ютена рассказывается о секретной встрече союзников в 1915 году, на которую «Россия не была приглашена. Там обсуждалось будущее, связанное с концом войны, победой Франции и переустройством мира: были подняты вопросы об Эльзасе и Лотарингии, Истрии, Триесте, Восточной Адриатике, Шлезвиг-Гольштейне, Польше, Армении и колониальных землях Германии. Совершенно ясно, что никакой роли в переустройстве мира союзники при этом России не предназначали»[155].

Любопытно, что сам Ютен, масон и специалист по оккультным орденам, занимался исследованием участия тайных обществ в политических событиях, в том числе и XX века. Тем ценнее его мнение о том, что тайные общества, которые он называет общим словом «иллюминаты», приняли активное участие в гибели царской России.

Ослабевшая, но сопротивляющаяся Россия была более выгодна союзникам, чем Россия сильная и сокрушающая. Только этим можно объяснить то обстоятельство, что западные промышленники постоянно срывали русские военные заказы. Так, в конце 1915 года русское военное ведомство решило построить пять автомобильных заводов с программой в 7,5 тысяч машин в год. Но все эти заводы не были пущены в ход и даже не были достроены, так как предназначенное для них иностранное оборудование не было прислано союзниками[156].