Николай II. Отречение которого не было

Эта ненависть владела Шиффом всегда. В 1910 году посол России в САСШ (Северо-Американских Соединенных Штатах) барон Р. Р. Розен писал министру иностранных дел А. П. Извольскому: «На первый план выступает личность г-на Якова Шиффа, фанатического ненавистника России. […] Господин Шифф […] проникнут чувствами фанатической, незнающей никаких пределов ненависти к России, нанести удары которой всякими доступными ему средствами он считает своей священной обязанностью. В этих видах он не только финансировал японскую войну, но и участвовал в финансировании русской революции, причём, несмотря на его несомненный ум, он серьёзно убеждён в том, что русская государственность находится на краю гибели и ждёт только последнего удара, чтобы развалиться»[236].

Некоторые исследователи склонны объяснять эту ненависть еврейством Якова Шиффа. На наш взгляд, такой подход крайне упрощён и не объясняет природу этой ненависти. Известно, что другие американские банкиры, например евреи О.-С. Страус или Исаак Селигман, разумеется, не испытывавшие никакой любви к императорской России, вели, тем не менее, себя гораздо более осторожно. Вообще же отношение американских банкиров, да и вообще американского еврейства в целом, к русским евреям, за интересы которых они якобы боролись, было далеко не братским.

Барон Розен писал Извольскому 3/16 марта 1910 года: «Было бы ошибочным приписывать заботы американского еврейства об улучшении участи евреев в России только естественной симпатии к соплеменникам. Тут значительную роль играют соображения совершенно эгоистического характера»[237].

Всячески провоцируя по политическим мотивам еврейскую эмиграцию из России, американские евреи встречали своих русских соплеменников, мягко говоря, не дружественно. Это хорошо проявилось на знаменитом еврейском писателе С. Н. Рабиновиче, известном как Шолом-Алейхем, который, эмигрировав из России в США, так и не был признан американо-еврейским обществом «за своего». Американское еврейство хорошо встречало из России в основном еврейских революционеров, от которых отвернулась бóльшая часть российского иудейского раввината, но которых можно было с успехом использовать для противоправительственной деятельности в самой России.

Простой же еврейский народ в России, с его местечковой культурой, трудолюбием и заботами, вызывал у американского еврейского сообщества презрение и неприязнь. Более того, так как русским евреям, как и любому народу, была враждебна революция, грозящая социальными и бытовыми лишениями, то международные олигархи были заинтересованы в их исчезновении, либо путём выдавливания из России, либо тайной поддержкой, а то и организацией, антиеврейских настроений. Примечательно, что во время встречи Вейцмана с Бальфуром последний был удивлён убеждённостью Вейцмана в победе сионистских идей. Когда Бальфур сказал Вейцману, что раньше он никогда не слышал от евреев ничего подобного, Вейцман сказал лорду: «Мистер Бальфур, вы встречаетесь не с теми евреями»[238].

Вот судьба «не тех евреев», то есть тех, кто не был согласен становиться пушечным мясом для идей мирового господства американских банкиров, или идей сионизма, а таких евреев и в Англии, и в России было немало, совершенно не волновала ни Шиффа, ни Вейцмана.

Таким образом, ненависть американских банкиров, членов тайного сообщества, нельзя объяснить их еврейским происхождением.

К тому же ненависть к России испытывали и Мильнер, и Ллойд-Джордж, которые не были евреями. Конечно, эта ненависть не могла у них выражаться так открыто, как это мог позволить себе делать Шифф, в отличие от которого Ллойд-Джордж и Мильнер были официальными лицами. Эта ненависть пряталась у них за высокопарными фразами о «русских храбрых союзниках», о «героях русских солдатах» и так далее. Однако истинное отношение к России было выражено Ллойд-Джорджем сразу же после свержения царя: «Одна из главных целей Англии в этой войне достигнута!»

Ненависть, которую испытывали названные силы в Англии и в США к России, была иррациональна.