Николай II. Отречение которого не было

Генерал Головин в своих научных военных изысканиях дал точные сведения о том, что произошло с русской армией летом 1915 года под руководством верховного главнокомандующего великого князя Николая Николаевича. Ставка, пишет Головин, «слишком поздно решилась на отвод наших армий вглубь страны. Это запоздание стоило много лишних жертв. В этом легко убедиться, если вспомнить цифры потерь Русской армии за этот период. В летнюю кампанию 1915 года Русская армия теряет убитыми и ранеными 1 410 000 человек, т. е. в среднем 235 000 в месяц. Это рекордная цифра для всей войны. Средняя величина потерь в месяц для всей армии равняется 140 000. Пленными в ту же кампанию Русская армия теряет 976 000 человек, то есть по 160 000 человек в среднем в месяц. Если же взять только май, июнь, июль и август, то для каждого из этих четырёх месяцев потеря пленными в среднем возрастает до 200 000. Среднее же таковое число в месяц для всей войны исчисляется в 62 000 человек»[17].

Британский военный агент в Петрограде подполковник А. Нокс доносил в Лондон: «Силы русской армии велики только на бумаге. К несчастью действительная сила составляет лишь одну треть штатной. […] Шестьсот пятьдесят тысяч ружей — вот всё, что имеет сейчас Россия для защиты своей границы от Ревеля до Черновиц, протяжением в 1000 миль. Весь вопрос в недостатке ружей»[18].

Катастрофа приближалась неумолимо. В этот момент во главе армии встал император Николай II.

Поражения на фронтах и отступление армии вызывали у Николая II чувства невыносимой горечи. Его горячо любимая армия отступала под ударами германцев, и этому отступлению не было видно конца. Посещая постоянно действующую армию, начиная с 1914 года, Государь проникся чувством собственной ответственности за положение дел на фронте. Его армия, оставленная всеми, брошенная союзниками на произвол судьбы, истекала кровью, и долг императора был быть с нею. Такова была позиция царя.

Николай II понимал, что великий князь не справляется с возложенной на него задачей. Надо сказать, что это было очевидно не только императору. Это понимали многие военные, это понимали и многие члены правительства, и даже оппозиционеры. Так, председатель Государственной Думы М. В. Родзянко был вынужден признать: «Вера в в. к. Николая Николаевича стала колебаться. Нераспорядительность командного соcmaвa, отсутствие плана, отступление, граничащее с бегством, — всё доказывало бездарность начальника штаба при Верховном — генерала Янушкевича»[19].

Другой думский оппозиционер октябрист Н. В. Савич был более категоричен: «Будущее казалось безнадежным, тем более, что под влиянием постоянных поражений у распорядителей судьбами армии должна была выработаться битая психология морально сломленных, духовно побежденных людей. Перемены в высшем командовании становились желательными, необходимыми, если мы вообще хотели продолжать войну»[20].

Сам Николай Николаевич был настолько потерян и деморализован, что просил царя сместить его с высокого поста.