Николай II. Психологическое расследование

22 августа. Встали в 7 часов и пили чай дома. В 9 часов мы поехали в колясках на железную дорогу, чтобы ехать в Новый Иерусалим. Скоро мы сели в вагоны и отправились. С нами поехал Н. В. Исаков, который был в Иерусалиме и мог нам рассказать об нем. Когда мы приехали на Крюковскую станцию то мы сейчас же сели в кареты и отправились в путь. В 1-й карете сидели: Б. А., М. Реми, А. Б. и я, во 2-й сидели Н. В. Исаков, Д.Ф., Н. П. и Владимир. Через 1¹/₂часа мы уже были в Монастыре. Никто нас не ждал и оттого мы дожидались прихода Архимандрита который нас встретил с духовенством и отслужил маленький молебен. Потом мы начали наш осмотр который продолжался 2 часа из церкви в которой теперь 39 пределов, мы пошли в скит патриарха Никона и осмотрев его пошли в трактир обедать нас провожала ужасная толпа. Обед был прост но хорош и мы с аппетитом пообедали. После обеда мы сидели в комнатах где все курили и разговаривали. Севши в коляски мы поехали в обратный путь и приехали на станцию раньше чем ожидали и потому поезд не был еще готов. Через несколько минут все было готово и мы поехали назад в Москву. Приехали туда в 6 часов. Прямо со станции мы отправились домой где застали Никсу который приехал из Нижнего Новгорода. Мы с ним пошли к себе и там пили чай со всем обществом. Теперь я намерен идти к Никсе осматривать его вещи а потом лягу спать»[54].

Текст написан с вопиющими грамматическими и орфографическими ошибками. В определенной степени он раскрывает бедный духовный мир, который сужен до уровня вопросов о поездках и путешествиях, встречах и отношениях с придворной челядью, людьми различных классов и сословий.

Эти записи – яркое свидетельство низкого умственного развития и низкой образованности шестнадцатилетнего юноши, на наш взгляд, они соответствуют уровню современного ученика 2 или 3-го класса (а это будущий царь Александр III Миротворец).

Еще одно свидетельство существенного отставания в общем психическом развитии содержится в письме Б. А. Перовского[55], где он описывает затруднения восемнадцатилетнего Александра Александровича при изучении курса полицейского права с И. Е. Андреевским[56]: «…Когда дело доходит до ответов и Ал. Ал. надо говорить, в особенности же когда дело касается понятий несколько отвлеченных, в таком случае он впадает в крайнее затруднение, мешается и не находит или не решается находить выражений для объяснения самой простой мысли. Все это происходит от непривычки вести и поддерживать серьезный разговор. Но эти лекции для Ал. Ал. полезны в высшей степени… Я вхожу в большие подробности об учении, успехах и вообще об образовании Ал. Ал., потому что это наше больное место. Как часто размышляя о нем, видя его старание и замечая даже его успехи, я, несмотря на это, прихожу в сомнение о том, как решится для него трудная задача окончательного его образования…»[57]