Николай II. Расстрелянная корона. Книга 1

– То-то ты возле нее крутился, пока я с отцом на заработках был.

– Что было, Порфиша, то прошло. А Параня никак до сих пор мила тебе?

– Нет, – отрезал Гуляев.

– Конечно, когда рядом под боком молодуха.

– Гляжу я на тебя, Ерема, вроде человек православный, а несешь ересь какую-то.

– Господь простит. Не со зла же, да и не всерьез. Так поможешь с лошадью?

– Посмотрим.

– Ну и ладно, пошел я. Мне еще к старосте зайти надо.

– Иди, Ерема.

Сосед ушел. Порфирий вернулся к дому, заметил работницу у амбара, присмотрелся. А Ерема прав, баба действительно ничего. И лицом хороша, и фигурой. Как он раньше того не замечал?

– Катерина! – позвал Порфирий.

– Да, хозяин.

– Поди сюда.

Женщина подошла и спросила:

– Работа какая есть, хозяин?

Порфирий почесал бороду, в глазах его мелькнул какой-то странный, молодецкий огонек.

– Ты вот что, Катерина, сегодня, как стемнеет, приходи ко мне.

– Что? – Женщина оторопела, услышав столь неожиданное предложение.

– Оглохла, что ли, покуда не было меня? Сказал, приходи, как стемнеет. Сорок дней минули, душа Маши на небеса отправилась. Мне же без бабы тяжко. Не стар еще. Так что за жену теперь будешь.

– Но, Порфирий Михайлович, как же это? Не по-людски.

– Мне решать, что по-людски, а что нет. Сказал, приходи, значит, так и делай.

– Я не могу.

Взгляд Порфирия помрачнел.

– Отказываешься? Не спешила бы.

– А то что?.. – спросила женщина, приподняв голову.

– Не догадываешься? Объясню. Долг, Катерина, платежом красен.

– О каком долге речь ведешь, Порфирий Михайлович?

– Вспомни, кто тебя, всю оборванную, нищую, голодную с дитем малым, пригрел?

– Вы.

– Я. А кто тебе документы через старосту сделал и немало за это заплатил?

– Вы.

– Я!

– Так и я все уже давно отработала. Ведь шесть годков на вас пашу за угол и кормежку.

– Угол и кормежку, может, и отработала. А то, что скрываю тебя, с этим как?

– От кого?

– Ты дурочкой-то не прикидывайся. Я же узнавал, кто ты. Скажу, что там, откуда ты бежала, в Ютеше твоей, да и в уезде, полиция до сих пор считает, что странная смерть Лешки Рыбанова не обошлась без участия его жены. Дело-то не закрыто. Как мыслишь, что произойдет, если я отдам тебя полиции? Позову урядника да скажу, что никакая ты не Волкова, а Рыбанова, в девичестве Блохина, действительно причастная к смерти мужа? Молчишь? А я скажу. Урядник быстро тебя захомутает да передаст начальству. Оно разбираться не станет, дело оформит да в суд передаст. Не та ты фигура, чтобы на тебя время тратить. И отправишься ты, Катерина, на вечную каторгу в далекие, суровые края. А каково будет Федьке без матери? Не выживет он один. Мне же за ним смотреть никакого резона нет.

– Вы не сделаете этого.

– Не сделаю, если упрямиться не будешь.

Женщина поникла и тихо проговорила:

– Не буду. Согласная я, да вот только как с Федькой быть? Мы же с ним в одной комнате спим. Увидит, что матери нет, испугается, искать начнет.

– Тимофей вернется из города и заберет его к себе.

– Так ведь все одно узнает. Что отвечу?

– Правду. А если недовольство проявит, то не посмотрю, что малец, быстро выбью. Так что, Катерина, жду. Да пред тем как прийти, помойся в бане. Тихону скажи, я разрешил. А то от тебя навозом тащит. Ублажишь как следует, узнаешь, каким щедрым я могу быть. В комнате жены покойной поселю, одену, обую, от грязной работы освобожу. Федьку на учебу пошлю, чтобы и грамоту осваивал, и под ногами не мешался. Я, Катерина, умею быть благодарным. Только и ты постарайся. А то я уже и забыл, когда последний раз удовольствие от бабы получал. Покойница-то в этих делах слаба была. Ты все поняла?

– Да, Порфирий Михайлович.

– Вот и ладненько. А сейчас ступай.

Катерина Рыбанова, по новым документам, сделанным Гуляевым, Волкова, ушла в коровник. Порфирий прошел в дом, отобедал, прилег на лавку в горнице и вспомнил, как впервые увидел Екатерину с сыном.

Было это в начале июня 1868 года, как раз после объявления о рождении у императора внука, нареченного Николаем. Под вечер пошел дождь. Стемнело поздно. Все собирались отойти ко сну, как работник, который обходил двор, сообщил, что возле ворот без сознания лежит молодая баба, а рядом ребенок.

Пришлось в дом тащить. У бабы жар, дите плачет. Вызвали доктора. Тот осмотрел незнакомку, дал ей какого-то порошка. Ею Марья занималась, а мальца отдали соседке, у которой тогда свой такой же был.

Выходили бабу, оклемалась и рассказала, что сбежала от мужа. Порфирий тогда хотел сдать ее приставу, да Марья отговорила. Лишние руки в хозяйстве не помеха. Так и прижилась Екатерина с сыном Федькой. Угол ей выделили, определили в коровник. Работала хорошо, тут придраться не к чему. Хлеб свой сполна оправдывала.

Одна загвоздка была – документы. Но помог Федька Губин, староста деревни Лыка. Сделали бабе и мальцу бумаги на фамилию Волковых. А потом стало известно о страшной смерти ее муженька, да еще и как раз в ту самую ночь, когда она сбежала.