Николай II. Святой или кровавый?

Как увязать очаровательного собеседника, любящего мужа и отца, добропорядочного христианина с этими резолюциями? Объяснить все отсутствием фантазии, неумением поставить себя на место другого? Или глава государства просто «делал, что должно», привычно отвечая на волнения народа пулями, даже не предположив, что можно как-то иначе? «Социальный расизм», которым он дышал с малолетства, не позволял судить о подданных по себе, потому что судить по себе значило уравнять их с собою? А он с собой и министров не равнял…

…Что бы Николай ни говорил по поводу своего «попечения о народе», для облегчения его положения царь не сделал ничего. Любые же попытки не только протестовать, но даже коленопреклоненно умолять пресекались розгой и пулей. При этом каратели ссылались на «высочайшее повеление», которое, как видно из вышеприведенных резолюций, не заставляло себя ждать. «Чумазые» притихли, смирились, но урок, как уже было сказано, запомнили.

А с другой стороны, его запомнили и солдаты – такие же крестьяне. Кто-нибудь задумывался над тем, как отозвались в душах томских солдат приказы «кончить» за семафором рабочих, с которыми у них было гораздо больше общего, чем с отдавшими эти приказы генералом?

Если полковник Романов судил о надежности армии по своему лейб-гусарскому полку, он глубоко ошибался.

Глава 8. Армия с поротым задом Хозяйственность, произвол, дезертирство и распад императорской армии

Единственной опорой царского режима оставалась армия. Полиция слаба, полиция не в счет. Церковь за два века лакейского существования растеряла авторитет. А больше ничего и не было – так, сказочки о «подданных, обожающих монарха», в которые никто, кроме экзальтированных великосветских дам, не верил.

Но уже 1905 год, так богатый на восстания в армии и на флоте, показал, что войска тоже ненадежны. Причем это были не обычные военные заговоры, во главе которых стоят генералы и офицеры. Бунтовали нижние чины. Надежными и лояльными режиму в 1905 году оказались только привилегированные воинские части – гвардия и казаки. Но много ли их было?

Впрочем, армия есть армия. Надежные генералы, обученные солдаты, военные победы – и страну можно было бы удержать от многих бед. Однако хваленая русская армия, «чудо-богатыри», позорно проиграла в 1905 году даже японцам. Солдаты были попросту плохо обучены – в отличие от противника. Фактически их бросали на смерть, надеясь «завалить врага мясом». Солдатики отлично поняли это в 1905 году и еще лучше поняли в 1914‑м, а особенно в 1917‑м.

Да и могло ли быть иначе?

У государства находились деньги для безумных авантюр, махинаций и казнокрадства. Но царское государство не желало как следует содержать свою надежду и опору. Вот что писал военный историк Антон Керсновский, открывая нам неведомый дотоле аспект русской армейской жизни: «Скудные отпуски кредитов военному ведомству, которому приходилось торговаться с министром финансов из-за каждого рубля, привели к тому, что у Российской империи не находилось средств на содержание своей армии. Войска были вынуждены сами себя содержать. Перевооружение войск магазинными ружьями в девяностых годах, двукратное перевооружение артиллерией в девяностых и начале девятисотых требовали больших расходов. Приходилось строить помещения, амуницию, отдавать и довольствовать войска хозяйственным способом, „без расходов от казны“.

Полковые хлебопекарни, полковые сапожные мастерские, швальни, шорни, столярные и плотничьи артели стали отнимать все силы войск и все внимание начальников. Офицеры превратились в артельщиков и каптенармусов – некому было посещать тактические занятия. Вся служба – в частности ротных командиров – стала заключаться во всевозможных экономических покупках, приемах, сортировках, браковании, проверках разных отчетностей, отпиской бесчисленных бумаг и бумажек. На милютинском канцелярском бумагопроизводстве привилась куропаткинская¹¹⁶ хозяйственность. Система „без расходов от казны“ была заведена еще при Ванновском¹¹⁷. Куропаткин – сам ревностный и убежденный „хозяйственник“ – развил ее, доведя до геркулесовых столпов.

В русской армии конца XIX века „хозяйственность“ заняла то место, которое в первую половину столетия занимал „фронт“ – шагистика. Она проникала всю армию сверху донизу. Во времена Аракчеева и Паскевича начальство умилялось „малиновым звоном“ ружейных приемов, во времена Ванновского и Куропаткина – доброкачественностью сапожного товара, заготовленного без расходов от казны. Капитан, изобретший новый способ засолки капусты, приобретал почетную известность в дивизии, командир полка, у которого кашу варили пятнадцатью различными способами, аттестовался „выдающимся“. Все помыслы и устремления были направлены на нестроевую часть…