Читаем Николай II. Святой или кровавый? полностью

Впрочем, расстрелянный сто лет назад бывший русский царь во всей этой современной вакханалии уж точно не виноват. Фальшивый образ Николая II используется олигархией и правящей бюрократией для одурачивания народа и насаждения всяческого мракобесия. А ведь Николай II в свое время, развязав террор против народов Российской империи и кинувшись в Первую мировую войну, должен был понимать, что вызванное этим озверение может обрушиться на все общество вообще и него и его семью в частности. Должен был, но, вероятно, не понимал.

Этот труд не является аналитическим, не претендует на какую-то оригинальную концепцию истории. Здесь, по сути, собрана подборка когда-то широко известных фактов, которые ныне тщательно замалчиваются. А между тем народ должен знать правду о собственной истории, а не набор мифов на потребу очередному правителю или церковной организации.

Потому что смысл изучения истории состоит и в том, чтобы не повторять ошибок, которые уже имели место ранее. А история показывает всем, кто хочет и может ее понять, что монархия – самая примитивная форма организации государства. Она существовала начиная с Шумера и Древнего Египта. Ее основа – копирование иерархии стаи диких приматов, из которых и развился человек. Поэтому чем примитивнее общество, чем больше в нем элементов борьбы за доминирование в стиле стай приматов, тем больше в нем монархических элементов. Главный элемент тут – алчность, то есть стремление присвоить лично себе максимум всего, даже если это нет никакой возможности использовать.

Отсюда все эти безумные постройки в виде гигантских пирамид, дворцов, храмов и прочих бессмысленных с точки зрения практического использования сооружений. Единственный смысл этого расточительства ограниченных ресурсов в демонстрации превосходства местного повелителя и его приближенных как перед простолюдинами, так и перед иностранными правителями. Такой же характер имеет ювелирное производство, вызванное к жизни потребностями обитателей дворцов и храмов в демонстрации своего «высокого» статуса перед теми, у кого нет возможности обвешаться побрякушками из драгоценных металлов и ярких камней. Это поведение типичных приматов.

Второй монархический элемент – сословность, то есть убеждение, что люди делятся на лиц «благородного» происхождения и простолюдинов. При этом все «благородство» первых заключается в том, что у них есть много предметов, являющихся редкими в данном обществе. Это может быть что угодно: от раковин на островах Полинезии до миллиардных счетов в знаках стоимости данного государства.

В свою очередь алчность порождает жестокость, потому что ворам сначала нужно силой отнять у людей их достояние, а затем приходится охранять награбленное и продолжать грабить, чтобы не отстать от других грабителей. Сословность же порождает спесь, потому что неприятно считать себя вором и грабителем, поэтому придумываются всякие теории о «голубой» крови и городятся всякие дворянские гербы и родословные. И такое положение существует с незапамятных времен.

Повторим: данная книга – не научная монография, а обзор доступных источников. Поэтому тут, возможно, представлена даже меньшая часть всего того кровавого произвола, который реально происходил во времена царствования Николая II. В частности, сюда не включены сведения о множестве разгонов демонстраций и подавлений забастовок, которые не сопровождались смертоубийством. Для более‑менее полного восстановления всей картины царского террора необходимы годы работы в архивах и библиотеках. Но для этого у авторов нет ни времени, ни сил. Ведь ни российские олигархи, ни олигархическое государство, ни зарубежные олигархические фонды не выделят на такой огромный труд ни копейки. Вот на писанину про ГУЛАГ, красный террор, преступления Сталина и тому подобные темы деньги выделяются щедро, на данные темы выходит множество книг.

Из тех же источников подпитывается и истерическая кампания по поклонению мифологизированному образу Николая II. Постоянные призывы к покаянию… Плакаты «Прости нас, Государь!»… Художественные фильмы, ежегодные напоминания по телевидению и прочим СМИ о расстреле в Екатеринбурге… О Николае II издаются сотни книг апологетического содержания. А объясняется все заинтересованностью эксплуататоров в одурманивании масс ложными идеями о посмертном вознаграждении современных «рабов божьих» за терпеливое прозябание при жизни. Таким образом и почти через сто лет после своей насильственной смерти Николай Кровавый продолжает служить делу ограбления народа и деградации страны.

Совершенно очевидно, что те, кто прославляет Николая II, вовсе не хотят восстановления исторической правды, а вполне сознательно и за щедрую плату дурачат народ в интересах коррумпированной власти и олигархата. Кстати, точно так же обстояло дело и в Российской империи, во главе которой стояла коррумпированная династия Романовых.

Перейти на страницу:

Все книги серии Уроки истории

Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.)
Хроника белого террора в России. Репрессии и самосуды (1917–1920 гг.)

Поэтизируя и идеализируя Белое движение, многие исследователи заметно преуменьшают количество жертв на территории антибольшевистской России и подвергают сомнению наличие законодательных основ этого террора. Имеющиеся данные о массовых расстрелах они сводят к самосудной практике отдельных представителей военных властей и последствиям «фронтового» террора.Историк И. С. Ратьковский, опираясь на документальные источники (приказы, распоряжения, телеграммы), указывает на прямую ответственность руководителей белого движения за них не только в прифронтовой зоне, но и глубоко в тылу. Атаманские расправы в Сибири вполне сочетались с карательной практикой генералов С.Н. Розанова, П.П. Иванова-Ринова, В.И. Волкова, которая велась с ведома адмирала А.В. Колчака.

Илья Сергеевич Ратьковский

Документальная литература
«Черта оседлости» и русская революция
«Черта оседлости» и русская революция

Владимир Иванович Бояринцев — ученый, писатель и публицист, автор более двухсот книг, посвященных прошлому и настоящему России. Новая книга ученого посвящена выявлению корней еврейского радикализма, сыгравшего немаловажную роль в революционном движении начала ХХ века в России. Гнезда терроризма, утверждает автор, формировались в «черте оседлости». Бунд — Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России — поощрял политические убийства. Партийные лидеры создали культ динамита и револьвера, окружили террориста героическим ореолом, и, как следствие, насилие приобрело притягательную силу для еврейской молодежи, составлявшей большую часть анархических организаций.Отдельное внимание в книге уделено деятельности «купца революции» — Александра Парвуса, создавшего теорию «перманентной революции», активно пропагандируемую впоследствии Львом Троцким.

Владимир Иванович Бояринцев

Публицистика
США во Второй мировой войне. Мифы и реальность
США во Второй мировой войне. Мифы и реальность

В книге, ставшей мировым бестселлером и впервые публикуемой на русском языке, канадский историк Жак Р. Пауэлс анализирует подлинную роль и цели США во Второй мировой войне и открыто отвечает на неудобные вопросы: руководствовался ли Вашингтон гуманистическими мотивами, выступая против нацистской Германии, как это принято считать за океаном, и почему многие влиятельные американцы сотрудничали с фашистскими режимами, а по окончании войны столь снисходительно отнеслись к преступникам? Чем объясняются «кровавый провал» наступления на Дьепп в августе 1942 года и печально известная бомбардировка Дрездена? Почему до сих пор на Западе и в США так мало известно о битве под Москвой в декабре 1941 года и начале контрнаступления Красной армии, а высадка союзников в Нормандии 1944 года восхваляется как сокрушительный удар по нацистской Германии? И что на самом деле заставило союзников открыть второй фронт?Автор проводит весьма убедительные аналогии между отношением американцев к «самой хорошей войне за всю историю» страны и к борьбе с терроризмом, развернувшейся после трагических событий 11 сентября 2001 года, объявленных «новым Перл-Харбором», между растиражированными клише об идеалистичных целях американцев во Второй мировой войне и их миротворческой миссией на Ближнем Востоке… История повторяется.

Жак Р. Пауэлс

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

Лаврентий Берия. Кровавый прагматик
Лаврентий Берия. Кровавый прагматик

Эта книга – объективный и взвешенный взгляд на неоднозначную фигуру Лаврентия Павловича Берии, человека по-своему выдающегося, но исключительно неприятного, сделавшего Грузию процветающей республикой, возглавлявшего атомный проект, и в то же время приказавшего запытать тысячи невинных заключенных. В основе книги – большое количество неопубликованных документов грузинского НКВД-КГБ и ЦК компартии Грузии; десятки интервью исследователей и очевидцев событий, в том числе и тех, кто лично знал Берию. А также любопытные интригующие детали биографии Берии, на которые обычно не обращали внимания историки. Книгу иллюстрируют архивные снимки и оригинальные фотографии с мест событий, сделанные авторами и их коллегами.Для широкого круга читателей

Лев Яковлевич Лурье , Леонид Игоревич Маляров , Леонид И. Маляров

Документальная литература / Прочая документальная литература / Документальное
Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»
Расшифрованный Булгаков. Тайны «Мастера и Маргариты»

Когда казнили Иешуа Га-Ноцри в романе Булгакова? А когда происходит действие московских сцен «Мастера и Маргариты»? Оказывается, все расписано писателем до года, дня и часа. Прототипом каких героев романа послужили Ленин, Сталин, Бухарин? Кто из современных Булгакову писателей запечатлен на страницах романа, и как отражены в тексте факты булгаковской биографии Понтия Пилата? Как преломилась в романе история раннего христианства и масонства? Почему погиб Михаил Александрович Берлиоз? Как отразились в структуре романа идеи русских религиозных философов начала XX века? И наконец, как воздействует на нас заключенная в произведении магия цифр?Ответы на эти и другие вопросы читатель найдет в новой книге известного исследователя творчества Михаила Булгакова, доктора филологических наук Бориса Соколова.

Борис Вадимович Соколов , Борис Вадимосич Соколов

Документальная литература / Критика / Литературоведение / Образование и наука / Документальное