Николай II (Том II)

– Да вот – мой полковой командир вызвал меня в полдень к себе, сказал, что великая княгиня Мария Павловна приглашает его и нескольких офицеров на вечер к себе во дворец и просила обязательно привезти меня…

– Постой, постой, – перебил его сенатор. – А почему именно тебя? Ты что, был ей представлен? Откуда она вообще тебя знает?

– Когда князь Белосельский представлял меня ей на вечере, – ответствовал Пётр, с удивлением обратив внимание на то, что дедушка явно разволновался и не высказывал никакого удовольствия от того, что его внука пригласили в такой высокий свет, – она похвалила меня за мазурку в Аничковом дворце… Великая княгиня пригласила меня запросто приходить на её вечера и балы…

– Mon cher, это очень опасная женщина! – возмутился Фёдор Фёдорович. – Это самая опасная интриганка из всего семейства Романовых! Хоть я и очень хочу, чтобы ты, как гвардейский офицер, был принят в самом высоком обществе, в царских и великокняжеских дворцах, ты не должен лететь туда, как мотылёк на огонь… В свете очень легко опалить крылья и стать орудием чьей-то злой воли…

– Grand-peré, не волнуйтесь за меня, я всё-таки не совсем дурак и сумею разобраться в том, что хорошо и что дурно! – почти обиделся корнет.

– Я не хочу сказать, что ты дурачок, mon cher, но чем выше ты забираешься, тем изощрённее интрига, лицемерие и игра. Там, в высшем свете, интригуют не из-за куска хлеба или мелкой должностишки, – там ставки выше многократ… Иногда там творят зло и делают подлости только из одного удовольствия потешить свою мелкую тщеславную натуру и унизить ближнего своего… Я тебя хочу оберечь и открыть тебе глаза на тех людей, кого толпа почитает почти за святых только в силу того, что они носят высокие титулы великих князей и княгинь, князей Императорской крови или даже иерархов Церкви…

– Дедушка, а почему вы не любите семейство великих князей Владимировичей? Я это уже понял… – лукаво спросил Пётр.

– Я сейчас расскажу тебе, мой друг, их историю, чтобы ты понял, на что они способны, – отхлебнул «Хеннеси» Фёдор Фёдорович и уселся поудобнее.

Пётр внимательно слушал. Его влюблённость в великую княжну Татьяну рождала у него особый интерес к истории морганатических браков в её семействе.

– Нужно сказать, что дети Царя-Освободителя, кроме старшего – Александра, стяжали себе довольно прочные репутации развратников и кутил. Среди них и великий князь Владимир Александрович отдал щедрую дань приключениям питейного и амурного характера. Судьба не обидела его, как и его братьев, ни способностями, ни импозантной наружностью. И то и другое он передал своим детям, когда женился на немецкой принцессе из Мекленбург-Шверинского Дома – твоей радушной хозяйке вчерашнего вечера… Но о ней чуть позже, а сейчас я закончу портрет великого князя Владимира, хоть он и умер пять лет тому назад, – чтобы тебе было яснее, в какое паучье гнездо ты попал…

Сенатор отпил коньяку, затянулся сигарой и продолжал:

– Великий князь Владимир Александрович по восшествии на престол Николая Александровича мог бы занять видное место в делах управления империей в качестве старшего дяди царя, стать хранителем традиций семьи, её единства. Но он, как я видел собственноглазно, позволял себе на заседаниях Государственного совета даже повышать голос на молодого Императора и пытался навязывать ему свою волю, причём довольно неделикатным образом. Когда же Государь стал молча игнорировать претензии своего дяди на руководство им, великий князь сделал вид, что добровольно уходит от государственных дел. Он явно рассчитывал, что его обязательно позовут назад, но Николай Александрович оказался твёрже, чем все думали… Тогда Владимир Александрович демонстративно стал делить своё время между строем – он был Главнокомандующим гвардией и Петербургским военным округом, – охотой, Академией художеств, коей был президентом, и женщинами – в мой век упорно говорили, что кроме жены в его постели побывали многие, в том числе и смазливая жена его адъютанта Пистолькорса, знаменитая в гвардейских кругах «Мама Лёля»…

– А как же реагировала его супруга, если об этом говорил весь Петербург? – удивлённо спросил Пётр.

– Во-первых, супруга узнаёт последней, – парировал Фёдор Фёдорович, – а во-вторых, Мария Павловна в молодости отличалась столь любвеобильной натурой, что свет устал считать её фаворитов среди гвардейской молодёжи и статских щёголей. Она не брезговала даже актёрами… Знаменитый в моё время артист театров Гитри был выслан навечно из столицы за то, что в одном из своих пьяных кутежей, о которых весь Петербург только и говорил на следующий день, живописал настолько пикантные детали своей связи с великой княгиней, что возмутился даже градоначальник…

Mon ami, – пыхнул опять сигарным дымом Ознобишин, – эта августейшая дама, по слухам, и сейчас не оставляет своих любовных упражнений с молодыми гвардейскими офицерами – друзьями и сверстниками её сыновей… Поэтому-то я и взволновался так, когда узнал, что она тебя пригласила…