Николай II в секретной переписке

В прошлом году тебе понадобилось немало времени, чтоб понять это, а теперь вокруг Треп. сгруппировалась скверная клика. Воейков также играет в этом деле некрасивую роль вместе с Андронниковым, — он цепляется за этого дурного человека. Трудно писать и просить за себя, уверяю тебя, но это делается ради тебя и Бэби, верь мне. Я равнодушна к тому, что обо мне говорят дурно, только ужасно несправедливо, что стараются удалять преданных, честных людей, которые любят меня. Я всего лишь женщина, борющаяся за своего повелителя, за своего ребенка, за этих двух самых дорогих ей существ на земле, и Бог поможет мне быть твоим ангелом-хранителем, только не выдергивай тех подпорок, на которые я нашла возможным опереться. Трепов будет рекомендовать его на место Шаховского, но это нелепо, раз он говорит, что он ненормален. Будь тверд и сейчас же пошли за Протоп., побеседуй с ним основательно, если хочешь, в моем присутствии. Только когда ты станешь говорить Треп., что ты не желаешь сменять Прот., а также Шаховского, ради Бога не упоминай моего имени — это должно быть твоим мудрым желанием. Если он скажет, что не может работать с ними, ответь, что ты пока оставляешь его, а после найдешь ему заместителя. Будь властелином. У Треп. неприятный характер. Я не ценю людей, тратящих массу слов для выражения своей преданности, я люблю видеть ее в их поступках, — Прот. все время проявлял ее на деле. (Еще один идиот-раненый стоит и все время в упор смотрит на меня, чем бесит меня, а остальные подняли такой шум в коридоре, что трудно писать). Я хочу, чтоб ты прочел это до нашей встречи, — ты успеешь приготовиться в случае, если б Тр. приехал раньше меня. Меня очень обидело, что Шт. не предупредил меня об этом заранее. Милый, это не шутка, это дело серьезное, это травля, направленная на твою женушку. Категорически заяви, что ты это спокойно обдумал и в настоящее время не намереваешься сменять кого бы то ни было из министров. Оставь даже старого Бобр. Пожалуйста, отнесись внимательно ко всему, о чем я тебе пишу (вот пришли еще трое выводить меня из себя).

Треп. лжет, когда говорит, что Прот. ничего не понимает в делах своего министерства, — он прекрасно все знает, в стране чувствуется его твердая рука, продовольствие начинает прибывать, все идет медленно, но определенно к лучшему. В течение 10 дней его бумаги не были рассмотрены министрами — какой позор!

С каким наслаждением завтра отдохну в твоих объятьях, расцелую и благословлю тебя!

Женушка,

верная до смерти.

Душка, помни, что дело не в Протоп. или в x, y, z. Это — вопрос о монархии и твоем престиже, которые не должны быть поколеблены во время сессии Думы. Не думай, что на этом одном кончится: они по одному удалят всех тех, кто тебе предан, а затем и нас самих. Вспомни, как в прошлом году ты уезжал в армию, — ты тогда тоже был один с нами двумя против всех, которые предсказывали революцию в том случае, если ты поедешь. Ты пошел против всех, и Бог благословил твое решение. Снова повторяю, что тут дело не в Прот., а в том, чтоб ты был тверд и не уступал — “Царь правит, а не Дума”. Прости, что снова пишу об этом, но я борюсь за твое царствование и за будущее Бэби. Бог поможет, будь тверд и не слушай людей, которые говорят из трусости, а не по велению Божьему. Твоя

Женушка,

для которой ты — самый дорогой из всех.

“Убит наш друг”

26 ноября Царь посетил Народный дом в Петрограде, где собрались 20 тысяч георгиевских кавалеров. Встреча была очень теплой. Государь раздавал подарки, тысячи глаз русских героев смотрели на него с восхищением и обожанием. В Петрограде было относительно спокойно. Из Москвы приехала сестра Царицы Елизавета Федоровна и пыталась убедить ее расстаться с Распутиным.