Николай II в секретной переписке

18 ноября 1914 года Царь отправляется к месячную поездку в действующую армию и в места сосредоточения войск в глубине России. Поездка была трудной и напряженной. Прибыв в ставку в Барановичах, он уже на следующий день отправляется в Смоленск, затем в Тулу, Орел. Курск. Харьков. Ростов, Екатеринодар. И всюду смотры, посещение военных заводов, встречи с высокими чинами, военачальниками, предпринимателями.

Из Екатеринодара царский поезд движется на Кавказ — Дербент, Тифлис, Карс, Сарыкамышь, Александрополь.

В Тифлисе широкое кавказское хлебосолье, торжественные встречи, праздники, хоры, грузинские мелодии и пляски.

Но главная цель посещения Кавказа — действующая армия на турецком фронте. “Самый знаменательный для меня день из всей поездки на Кавказ”. — записывает Царь в дневнике. “Прибыл в Сарыкамышь”, а оттуда на границу.

Через Владикавказ, Ростов, Новочеркасск Царь приезжает в Воронеж, где встречается с женой и старшими дочерьми (они объезжали военные лазареты и госпитали). Вместе они посещают Тамбов и Рязань, а затем въезжают в Москву, где их ждут Царевич Алексей и младшие дочери. Пять торжественных дней царская семья проводит в Москве вместе, начав с торжественного молебна у Иверской.

12 декабря Царь уезжает в ставку, а Царица с детьми — в Царское Село. Встречаются они только через неделю.

Царское Село. 17 ноября 1914 г.

Мой ненаглядный,

Поезд уже давно умчит тебя от нас, когда ты будешь читать эти строки. Снова пробил час разлуки, и всегда одинаково он тяжек. Как ужасно чувство одиночества после твоего отъезда, хоть со мной и остаются наши дорогие дети, — с тобой уходит часть моей жизни, — мы с тобой одно! Благослови и защити тебя Боже в пути, желаю тебе приятных впечатлений, сей радость кругом себя, придай всем твердости и утешь страждущих! Ты всегда приносишь с собой обновление, как говорит наш Друг. Я обрадовалась Его телеграмме. Отрадно знать, что Его молитвы следуют за тобою. — Это хорошо, что ты сможешь основательно потолковать с Н.[88] — ты сообщишь ему свое мнение о некоторых лицах и подашь ему некоторые мысли. Да принесет твое присутствие там удачу нашим храбрым войскам! Наша работа в лазарете — вот мое утешение, а также посещение наиболее страждущих в Большом Дворце. Я только опасаюсь Аниного настроения — как в последний раз при посещении нашего Друга, то из-за больной ноги, то из-за ее дружка. Будем надеяться, что она возьмет себя в руки. Я теперь переношу все с гораздо большим хладнокровием и не так терзаюсь по поводу ее грубых выходок и капризов, как бывало раньше, произошел перелом, вследствие ее поведения и после сказанного ею в Крыму — мы друзья, я ее очень люблю, всегда буду ее другом, но что-то ушло, какое-то звено выпало, благодаря ее поведению относительно нас обоих, — она уж больше никогда не будет мне так близка, как раньше. Стараешься скрыть свою печаль и не выносить ее на показ — в общем, мне тяжелее, нежели ей, хотя она с этим не соглашается, ведь ты все для нее, а у меня дети, но ведь у нее еще и я, которую она, по ее уверениям, так любит. — Впрочем, об этом не стоит говорить, не так ли, и это тебе совершенно неинтересно.

Для меня будет такой радостью повидаться, хотя мне нестерпимо покидать Бэби и девчурок! — Я буду очень конфузиться во время путешествия — я еще никогда не бывала одна в больших городах. Надеюсь все выполнить, как следует, так, чтобы твоя жена не стала притчей во языцех.