Николай II в секретной переписке

Вчера ночью от 1 до 2 1/2 виделась с Ивановым, который теперь здесь сидит в своем поезде. Я думала, что он мог бы проехать к тебе через Дно, но сможет ли он прорваться? Он надеялся провести твой поезд за своим. Сожгли дом Фред(ерикса), семья его в конно-гвард. госпитале. Взяли Грюнвальда и Штакельберга. Я должна дать им для передачи тебе бумагу, полученную нами от Н.П. через человека, которого мы посылали в город. Он тоже не может выбраться — на учете. Два течения — Дума и революционеры — две змеи, которые, как я надеюсь, отгрызут друг другу головы — это спасло бы положение. Я чувствую, что Бог что-нибудь сделает. Какое яркое солнце сегодня, только бы ты был здесь! Одно плохо, что даже Экип.[1105] покинул нас сегодня вечером — они совершенно ничего не понимают, в них сидит какой-то микроб. Эта бумага для Воейк(ова) — она оскорбит тебя так же, как оскорбила и меня. Родз(янко) даже не упоминает о тебе Но когда узнают, что тебя не выпустили, войска придут в неистовство и восстанут против всех. Они думают, что Дума хочет быть с тобой и за тебя. Что ж, пускай они водворят порядок и покажут, что они на что-нибудь годятся, но они зажгли слишком большой пожар и как его теперь потушить? Дети лежат спокойно в темноте. Бэби лежит с ними по нескольку часов после завтрака и спит. Я проводила все время наверху и там же принимала. Лифт не работает вот уже 4 дня, лопнула труба. Ольга — 37,7, Т(атьяна) — 37,9 и ухо начинает болеть, Ан(астасия) 37,2 — после лекарства (ей дали от головной боли пирамидон). Бэби все еще спит. Аня — 36,6. Их болезнь была очень тяжелой. Бог послал ее, конечно, на благо. Все время они были молодцами. Я сейчас выйду поздороваться с солдатами, которые теперь стоят перед домом. Не знаю, что писать, слишком много впечатлений, слишком много надо рассказать. Сердце сильно болит, но я не обращаю внимания, — настроение мое совершенно бодрое и боевое. Только страшно больно за тебя. Надо кончать и приниматься за другое письмо, на случай, если ты не получишь этого, и притом маленькое, чтоб они смогли спрятать его в сапоге или, в случае чего, сжечь. Благослови и сохрани тебя Бог, да пошлет он своих ангелов охранять тебя и руководить тобой! Всегда неразлучны с тобою. Лили и Аня шлют привет. Мы все целуем, целуем тебя без конца. Бог поможет, поможет, и твоя слава вернется. Это — вершина несчастий! Какой ужас для союзников и радость врагам! Я не могу ничего советовать, только будь, дорогой, самим собой. Если придется покориться обстоятельствам, то Бог поможет освободиться от них. О, мой святой страдалец! Всегда с тобой неразлучно твоя

Женушка.

Пусть этот образок, который я целовала, принесет тебе мои горячие благословения, силу, помощь. Носи Его[1106] крест, если даже и неудобно, ради моего спокойствия.

Не посылаю образок, без него им легче скомкать бумажку[1107].

2 марта 1917 г.

Любимый, драгоценный, свет моей жизни!