Николай Коняев. Два лица Власова.

{24} Эта Ударная армия формировалась осенью 1941 года на территории Приволжского военного

округа, как обычная полевая, под номером 26. 2–й Ударной ее нарекли в декабре 1941 года, когда

армия находилась уже в эшелонах на марше к Волхову.

{25} Герасимов П. Для советских солдат не было непреодолимых преград. // Военно–исторический

журнал. 1967. № 7.

{26} Г.Е. Дягтерев. Таран и щит. М. 1966. С. 144; П.Я. Егоров. Маршал Мерецков. М. 1974. С. 118.

{27} Майор Константин Антонович Токарев с начала зимы 41–го года был комиссаром лыжного

батальона «Дар Валдая». Затем после ранения и контузии — спецкором «Фронтовой правды», а

потом и «Красной звезды». Как он попал в биографы генерала Власова, не известно, но биограф из

него получился весьма специфический. Как сообщила «Комсомольская правда», в 1962 году Токарев

побывал в Долине смерти, и здесь «ему удалось разыскать в дупле старого дуба схороненную во

время выхода из окружения свою брезентовую сумку — там были дневники и записи из 42–го».

Записи эти, очевидно, предназначались для книги «Сталинский полководец», но сгодились они и для

перестроечного времени. Есть в записках Токарева и прямой компромат на генерала: «Незадолго до

бегства к немцам Власов отпросился на побывку — на родину, в сельцо Ломаки–но, и отвез туда

памятник отцу. Из гранита был изваян бюст бородатого и лобастого мужика с крестом на шее — тот

был церковным старостой, кулаком и эсером. «Отцу — от сына» — гласила надпись на надгробье.

Эсеровскую закваску Власов глубоко прятал все годы своей карьеры. Ради нее, будучи военным

советником у Чан Кайши, он «разработал» тому рапорт на его соперников, за что удостоился похвалы

и ордена Золотого Дракона. Товарищи по группе советников исключили его за это из партии, но

московские доброжелатели сделали все, чтобы замять дело…». Присутствуют и психологические

изыски и исторические обобщения: «В бору под деревней Щелковка, где горбились штабные

блиндажи и землянки, еще залитые весенней водой, я навестил в избе члена Военного совета И.В.

Зуева. Он рекомендовал Власова на должность командарма, и теперь на него свалилась вся тяжесть

ответственности за пропавшего генерала… В генеральской избе я нашел свою «зачитанную»

Власовым работу «Грозный и Курбский» (до войны я занимался историей, был аспирантом

Ленинградского университета) с множеством его замечаний, из которых понял, что первого он

ненавидел за «опричнину», а перед вторым преклонялся как перед историком. Такие же заметки

оказались и в старинном издании «Сказаний» князя Курбского с предисловием издателя — историка

Устрялова». Ну, а завершается все фантастическим повествованием о том, что якобы Токареву, как

бывшему биографу Власова, разрешили присутствовать при его допросах в Москве и Токарев не раз

разговаривал с ним и на Лубянке. Впрочем, никаких откровений генерала Токарев не сообщает,

говорит только, что сокамерники генерала завистливо удивлялись — как это удалось ему выпросить

двойную норму питания.

{28} Как утверждал зондерфюрер Ф. Тондорф, присутствовавший при допросе Власова у генерал- полковника Линдемана, Власов рассказывал о своем плане прорыва 2–й Ударной армии из

окружения, и этот момент и запечатлен на известной фотографии. Однако никаких упоминаний об

этом плане в протоколе допроса нет.

{29} Гитлер пришел к убеждению, что Франц Гальдер «не соответствует тем психологическим

требованиям, которые предъявляет занимаемое им положение». После покушения на Гитлера,

предпринятого 20 июля 1944 года, Гальдер был заключен в концлагерь Дахау. Освободили его

американцы 28 апреля 1945 года.

{30} Расшифровка и реконструкция их осуществлена А. Бахваловым.

{31} В газете «Новое слово» (Берлин, 19 июля 1942 года) эта версия излагалась так:

«Офицер арестовал неизвестного. Последний был одет в длинную блузу, которую обычно носят чины

советского командного состава. Германский офицер сразу узнал Власова по роговым очкам, но тот, не

дожидаясь вопроса, на ломаном немецком языке сказал:

— Не стреляйте! Я — генерал Власов».

{32} Как Кирилл Александров из этих показаний умудрился вычитать, что «Котов и Погибко,

вероятно, повели Виноградова в деревню Ям–Тесово, надеясь оказать ему помощь, но от потери

крови начальник штаба скончался. Судьба Котова и Погибко осталась неизвестной, а труп

Виноградова в шинели Власова был обнаружен 11 июля», — неведомо. Вроде как Воронова говорит,

что Погибко повел раненого Котова, а не то, что Погибко и Котов повели раненого Виноградова.

Все–таки верно и очень самокритично пишет сам Кирилл Александров, что «печальным явлением

для исследований новейшей российской истории остается марш дилетантов»…

Свои показания Мария Игнатьевна Воронова давала 21 сентября 1945 года в Барановичах, куда

вернулась из Германии.

{33} Власов не позабыл основ духовных знаний, полученных им в училище. Рассказывают, что,

задумавшись, он начинал напевать что–нибудь церковное. А протоирей Александр Киселев

рассказывал такую историю… У полковника Сахарова родился ребенок, однако Сахаров не хотел